Пять лет назад
Вера
- А-а-а-а-а! - кричу я, не в силах больше терпеть разрывающую
тело, боль.- Мамочки.
Дышать нечем, в глазах мерцают цветные вспышки. Очередная
схватка скручивает узлом измученный организм.
- Вспомнила мамочку. Эх, девки, гуляли б еще да гуляли. В
двадцать лет по танцулькам надо бегать, а не детей рожать. Я вот в
восемнадцать сына прижила. Подружки мои все на танцах, а я сразу
взрослая стала,- бурчит дородная акушерка, ощупывая мой раздутый
живот.- Терпи, коза. Немного осталось. Зато потом...
Что потом я уже не слышу. Проваливаюсь в сон, который продлится
всего несколько секунд. Тех самых, что мне даны для передышки
высшим богом. Это даже не сон, а дрема. «Десять, девять, восемь,
семь» - считаю про себя, ожидая очередной вспышки.
- Чуть – чуть,- пытаюсь растянуть в улыбке спекшиеся губы. И
снова слепну от боли. Но теперь она другая. Моя доченька спешит
увидеть свет. – Помогите.
Макар Ярцев
- Я не господь бог,- блеет докторишка в идиотской медицинской
пижаме, разрисованной мультяшными аистами. – У вашей жены эклампсия
– тяжелое состояние, усугубленное судорожным симптомом. Чего вы
ждали? Тут мамочку спасти бы...
- Я не спрашиваю тебя что ты будешь делать и как. Я вполне
определенно говорю, спасешь моих девочек – станешь очень богатым.
Нет – извини, Пилюлькин...- хриплю я, задыхаясь от бессилия.
- Я вас понял, — вздыхает эскулап, медленно поднимаясь на ноги,
- сделаем все возможное.
- И не возможное,- мой вид сейчас видимо настолько зверский, что
я вижу промельк животного страха в глазах доктора, бликующий в
стеклышках его очков.
- И невозможное тоже.
Время сливается в бесконечные какие – то спирали, в воняющем не
пойми чем воздухе дешевого больничного коридора. Только до этой
богадельни я и успел довезти свою беременную жену. Элитная клиника,
подготовленная и проплаченная вперед, находящаяся у черта на рогах,
оказалась слишком далеко в условиях сегодняшнего кошмара. Придурок.
Надо было и это предусмотреть.
- Черт, у нас же было еще два месяца,- шепчу, борясь с желанием
начать биться головой в шершавую стену, выкрашенную стремной
краской.
Носиться по коридору уже нет сил. Бедные львы в клетке, теперь я
начинаю понимать хищных кошачьих, бесящихся от бессилия. Клеенчатая
тахта, насквозь провонявшая дезраствором похожа на раскаленную
дыбу. Час, два, три. Сколько я уже тут? И как до сих пор не сошел с
ума?
- У вас девочка,- наконец слышу я измученный баритон, который
кажется мне божьим гласом.- Мы сделали невозможное. Вес три
пятьсот, рост - пятьдесят один сантиметр. Шкала апгар около
восьми.
- Она родилась семимесячной,- даже находясь в полубезумном
состоянии я удивляюсь. Показатели уж слишком идеальные. Идеальные,
даже для доношенного младенца.
- Просто крупный ребенок,- кривит в улыбке губы врач.- Ваша
супруга вне опасности. Вы сможете увидеть дочь минут через
тридцать. А потом отдыхать, отдыхать.
- Как моя жена?
- Порядок. Полный порядок,- не очень уверенно шепчет чертов
эскулап.- Завтра и с ней пообщаетесь. Сегодня не надо. Пусть
отдыхает.
-Доктор, я выполню свое обещание,- наконец снова превращаюсь в
себя. Лютый страх разжимает свои ледяные клешни, сжимающие мою
душу.
Вера
Что – то происходит. Что – то непонятное и страшное. Мою
девочку, малышку уносят, даже не приложив к груди. Суета, какие –
то странные перешептывания врача и акушерки. Я не понимаю ни
слова.
- Эта дура что – то приняла, и я не знаю, что теперь делать,-
шипит врач, прикрывая слова грохотом инструментов. Тома, черт
возьми, девка кровит. Зови анестезиолога.
Я лежу расхристанная, измученная и не понимаю больше половины
происходящего. Чьи – то руки давят на мой живот с такой силой, что
кажется я должна бы умирать от боли, но боли нет. Ничего не
чувствую. Совершенно. Словно парализованная. В сгиб локтя впивается
игла, и мир вокруг начинает стихать.
