Глава 1
— Отмечать сорок лет — плохая примета, Марго, — булькнула
коктейлем Надюшка.
Клуб орет непонятной мне музыкой, извивается телами в белом
ярком свете. Коктейль на вкус похож на туалетного утенка, только
что сахарный лед на ободке коктейльной чаши как-то примиряет меня с
тем, что мне сегодня стукнуло сорок. Сорок, блин.
— И не отмечать тоже, — Валентина откинулась на спинку барного
стула и томно выгнулась в пояснице. — Надька, ну тебя в пень с
твоими загонами. Как там Катя Тихомирова говорила? В сорок лет
жизнь только начинается. Так что, Ритка, держи хвост пистолэтом. И
ответь уже на звонок. А то твой мобильник музыку перебивает эту
ужасную. Слушайте, ну не старые же мы еще, почему я не понимаю, что
сейчас поют со сцены? Ни одного, блин слова. Ни одного гребаного
звука, ощущение, что у певцов во рту...
Я поднимаюсь со своего места, точно зная, что Валька сейчас не
микрофон имеет в виду.
— Потому что ты коряга глухая, — хихикнула моя третья подружка.
Она страшно любит доводить Валюшку, прямо хлебом не корми. — А
Ритке просто снова восемнадцать. Третье восемнадцатилетие начало
отсчет. И за это надо шарахнуть коктейля, а потом порвать этот
танцпол энергичным танцем с элементами тверка. Мы же еще игого.
Мы с ним вместе с детства. Я их помню столько же, сколько помню
себя. А вот с мужем моим как-то не задалась дружба у девчонок.
Поэтому я праздную свои дни всегда два раза. Первый раз с
подругами, второй с семьей. Сережа очень недоволен этим фактом
каждый год. Но право на встречу с троицей ведьм, как он их
называет, я отстояла еще в самом начале нашего с ним брака.
Выхожу в коридор, похожий на бункерный, даже лампочка под
потолком мигает, как в фильме ужасов про апокалипсис, для антуража.
Если бы место выбирала я, фиг бы я сюда притащила подруг. Но
сегодня у нас девичник, который девчонки мне оплачивать запретили,
так что...
— Рита, ты где? — властный голос мужа звучит недовольно и
раздраженно. —Я приехал домой тебя поздравить, вообще-то. Стою как
дурак в прихожей с цветами.
— Сереж, я думала ты до вечера будешь на работе, ты же так
сказал. Выбралась с девчонками, — сердце колотится. Он приехал с
цветами. Как и каждый год. Дежурный букет роз, белых с розовой
каемкой по краю лепестка. Двадцать два года. Сначала это было мило,
потом вызывало глухое раздражение. Теперь равнодушие. Одни и те же
цветы, поцелуй, бокал вина. “Мне надо на работу, галчонок”.
Галчонком он меня зовет, потому что волосы у меня черные и
блестящие. Моя гордость, ну и постоянный уход. Теперь я их конечно
подкрашиваю, в попытках скрыть седину.
— Празднуй, детка. Я не в восторге, конечно, что моя любимая
женушка где-то гуляет со своими подружками лягушками, но ты же у
меня умница, — настроение мужа меняется резко, как погода у моря. —
Ведьмам своим привет. И... Я собственно приехал сейчас, потому что
задержусь, так что отпразднуем с тобой завтра. У меня деловая
встреча. Ты же не обидишься?
— Нет, конечно. Мы с Машулей доставку закажем, натрескаемся
роллов. Ты же не любишь их, — улыбаюсь. Вечер с дочерью обещает
быть прекрасным. Маруське двадцать. Она юна, прекрасна и она любовь
всей моей жизни. И подарил мне это счастье самый любящий и
заботливый мужчина на свете. Мой муж, без которого я себя уже и не
помню.
Я вышла замуж рано. Родила дочь. И сразу повзрослела. Мои
девчонки бегали по дискотекам, а я увидела синие глазки принцессы,
которую произвела на свет, и поняла, что семья — самое великое
чудо. И, наверное, так и замерла в этом убеждении, как паучишка в
янтаре. А ведь подавала когда-то надежды. Валька стала юристом,
главным партнером дорогой адвокатской конторы. Катюшка кризис
менеджер. К ней очередь на год вперед, Надя — журналист. Ее
расследования поражают воображение. А я... Я так и осталась женой и
мамой. Сергей сказал, что женщины в его семье не работают. И к
сорока годам я вдруг почувствовала себя... Впрочем, все у меня
прекрасно. Дом полная чаша, дочь студентка, муж владелец крупного
бизнеса, сейчас пробивается в политику. И мы любим друг друга.
Многие бы могли только позавидовать такой жизни. Да и завидуют. Да,
со временем немного притупилась острота, да мы стали более
взрослыми и растеряли безумие. Но... Мы семья.
