Глава 1
Больница – это место, где вершатся людские судьбы. Место силы и
сакрального космического «звездеца» для каждого сапиенса явившегося
в этот мир. Да, да, это не преувеличение или пафос, а констатация.
Хотелось бы нам этого или нет, но... Человек делает в стенах
больницы первый вздох, издает первый в своей жизни крик. Первый
зуб, температура, детские хвори, беременность, роды, вирусы и
прочее, прочее, от чего никто из нас не застрахован. Мы проводим в
больницах лучшие дни своего существования даже не задумываясь о
том, что так и проходит наша жизнь и былая слава. Даже сильные мира
сего не лишены удовольствия или неудовольствия присутствия в стенах
клиник. Пусть и очень дорогих. Кто-то больше и чаще, кто-то почти
никогда, кому-то вообще даже нравится, и такие случаются. А
кто-то... Кто-то живет там жизнь. Точнее проживает. Как я.
Меня зовут Венера Карловна Шац. Потомственный врач, не скажу в
каком колене. Мой дедушка говорит, что род наш идет еще со времен
Гиппократа, и что мои пращуры стояли у истоков лекарского
искусства. Хотя, дедушка мой тот еще фантазер. Короче, вся моя
жизнь – больница. И на мне скорее всего наш род и прервется. Потому
что кроме работы в моей жизни пока не случилось другой любви.
Шутка.
И теперь я иду по длинному коридору клиники с картонным
стаканчиком кофе в руке, восьмым или девятым за сегодняшний день,
давно сбилась со счета. Голова гудит, руки снова пересохли от
перчаток, с которыми я почти срослась. Ни один крем не помогает
избавиться от мерзкого шелушения кожи. А перед глазами...
Ах, да, я забыла сказать. По специальности я дерматовенеролог.
Один из ведущих специалистов шикарной клиники имени Григория
Хаусова. Представьте, что мне снится ночами, когда работа не
отпускает. Отсюда и мой цинизм наверное. Отсюда и все остальные
комплексы, свойственные дамам, с утра до вечера рассматривающим то,
что обычно сокрыто от глаз.
- Венька, куда бежишь? Я заждался и соскучился.
Я замираю, но тут же вздрагиваю, получив шлепок по заду. От
неожиданности сжимаю пальцами стаканчик, и черный, как моя жизнь,
кофе, выплескивается прямо на новый, небесно-голубой, китель моей
медицинской пижамы. Уродливое пятно расплывается прямо по
груди.
- Вазген Арменакович, соблюдайте субординацию,- с трудом
сдерживаю рвущуюся из груди ярость, и желание вылить остатки кофе в
улыбающееся лицо моего непосредственного начальника и по
совместительству... Да не знаю я, кем мне приходится этот шикарный
человек-гора, волосатый по всему телу, будто мама его не рожала, а
связала. Горячий джигит, с повадками альфа самца и слишком раздутым
эго. Но... Мне тридцатник, и я ни разу не была замужем, женихи в
очередь не выстраиваются за трудоголичкой, днюющей и ночующей вне
дома. Поэтому семья моя постановила, что Вазген идеальный кандидат
в мои ухажеры, а в будущем и мужья. А спорить с родными у меня нет
ни сил, ни желания. Потому что я все равно проиграю неравный бой с
династией потомков Гиппократа. Да и Вазген красавец, по которому
сохнет все «женское» в нашем отделении. Так чего от добра, добра
искать?
- Вась, ну серьезно. У меня работы еще валом, а пижама
испорчена,- морщусь я, от чего очки съезжают на кончик носа.- Еще
раз шлепнешь меня по заднице, я тебя препарирую, уясни.
-Ой, баюс-баюс. Э, женщина, ты определись, кто я Вася или Гена,-
хохочет Вазген,- слушай. Я соскучился. Пойдем в кабинет ко мне,
пижаму снимешь, я тебэ поглажу, потом костюмчик твой. У меня утюг
есть. Ну и обрадуемся на пару... Я цветы купил, шампанское. Детка,
давай расслабимся. Ну, Венчик бубенчик.
- У меня пациент платник через десять минут. Пусти,-
выворачиваюсь из медвежьих объятий, чувствуя прилив необъяснимой
брезгливости.- Сам же мне его сосватал «ах такого человека». Так
что, селяви, придется тебе самому погладить себя и расслабиться.
Только особо не усердствуй, «дарагой». Завтра у нас званый ужин, а
бабуля моя не любит «парней плечистых», ну ты понял. Не сотри до
мозолей свои натруженные профессией руки.
