До окончания месяца зарева, оставалось один день. На пороге стоял уже ревун (ревун – сентябрь), первый месяц осени. Но, видно у природы не было под рукой календаря, и она поспешила распрощаться с летом.
Над Ивелем висели тяжелые, набухшие водой тучи. Дождя не было, но воздух был пропитан мельчайшей взвесью осенней сырости. Стоило выйти под открытое небо и через мгновение, липкая, мерзкая влажность, забиралась под одежду и каплями оседала на лице.
Сотни Вяхиря и Симака возвращались в стольный город последними. Настроение было под стать погоде. Гридни, сгорбившись сидели на мокрых лошадях, в лоснившихся от водяного тумана кольчугах и разговоры, между собой, не заводили. Каждый думал о своем, но мысли у всех были одинаковы. Даже кони чувствовали их настроение: шли медленно, с трудом переставляя ноги по раскисшей земле тракта и низко, к коленям, опустив головы. Тоска, тоска, тоска!
Вроде бы одержана победа над более чем трехтысячным войском полночных князей. Одержана, куда меньшими силами. Беззаговорочно и окончательно. И потери, у нас и у них – несопоставимы! Одних пленных захватили, вместе с ранеными, – более тысячи человек!
А ликования и радости – ни на золотник! Это гадское слово «вроде бы», сводит на нет, все заслуги воительницы, сотников, десятников и простых воинов. Кого восхвалять и чествовать за победу? Князя нет, воительницы нет! Где они и какова их судьба – тайна за семью печатями. Отсюда уныние. Отсюда тоска! Такие мысли были почти у всех дружинников, вернувшихся из похода.
О том, что поиски князя результатов не дали, и что воительница, отправившаяся на поиски за реку, в отведенные для этого трое суток, весточки не подала и сгинула с концами вместе с десятью лучшими воинами – знали все жители стольного города.
Вот тебе и сладкое слово победа, с горьким привкусом поражения! Тоска.. Тоска.. Тоска..
Две сотни малой дружины Игрицы, подъехали к главным воротам Ивеля. Почти две сотни. В походе они потеряли всего двенадцать побратимов. Семь гриден полегло у Вяхиря и пять – у Симака. Малые потери воинов речных ворот, объяснялись наукой воительницы и прилежностью её учеников.
На входе в стольный город, стояла небольшая толпа жителей. Не встречающих, а случайно здесь оказавшихся. О прибытии Игрицких сотен, никто в городе не знал.
Встречали молча. Ни хвалебного славословия, ни радостного приветствия! Ни плача, ни причитаний, ни заунывных погребальных песен! Тревожная тишина. Оно и понятно: воины хоть и свои, но совсем незнакомые: из далекой Игрицы.
Въехали в ворота. Сейчас они напоминали не славных победителей, а нахохлившихся мокрых воробьев. Держа строй – направились к княжеским хоромам, благо дорогу помнили. Копыта лошадей оставлялигрязь на вымощенной плахами улице. За ними последовали горожане, повстречавшиеся им возле ворот. К ним присоединялись все встречные и поперечные. Толпа увеличивалась. При въезде на главную площадь, их уже сопровождали не менее пяти сотен человек.
Остановились перед рвом, который опоясывал княжеское подворье, хотя подъемный мост был опущен. Перестроились на площади в две шеренги, спешились, обнажили головы и замерли. По центру строя – Вяхирь и Симак. Прямо напротив открытых ворот.
Через малое время, на мосту показалась большая, более сотни человек, группа бояр. Впереди, опираясь на высокий посох, с трудом переставляя ноги – старая мать —Великая Княгиня. На шаг позади – старшина Калина. Не дойдя трех шагов до сотников, остановились. Те, отвесили земной поклон. Но старая княгиня, казалось, его не заметила и, скрипучим голосом, обратилась без приветствия:
