Апрель радовал своей теплой погодой, иногда очень даже теплой.
Поэтому на автовокзале пришлось стянуть со своих плеч рюкзак,
поставив его к ногам, снять ветровку и повязать ее вокруг талии.
Легкий ветер тут же охладил кожу, и я лишний раз похвалила себя,
что не стала брать с собой целую кучу вещей, ограничившись только
самым необходимым. На табло высветился номер моего автобуса и
конечная точка "Бостон", дальше этот автобус не пойдет, поэтому
придется остановиться в большом городе, чтобы после продолжить свой
путь.
Опускаю голову вниз, дабы поднять рюкзак, и чувствую, как шея
снова ноет и словно нагревается. Подношу пальцы к тому самому
месту, чуть ниже правого уха, где жар ощущается сильнее всего, но
отдергиваю пальцы, приказывая себе не прикасаться. На моей коже
небольшая отметина, она складывается в причудливый знак "альфа" и
уже несколько месяцев доставляет мне почти физическое
неудобство.
Подхватываю рюкзак на руки и иду к автобусу, который уже
дожидается возле одной из остановок. Водитель окидывает меня цепким
взглядом, быстро что-то подсчитывает в уме и возвращает билет.
Перевожу дыхание и надеюсь, что в будущем другие взрослые не станут
так уж сильно ко мне приглядываться. Багаж оказывается на полке, а
я поудобнее устраиваюсь на сиденье, дожидаясь, когда салон
заполнится, и автобус тронется в путь.
В наушниках начинает играть один из концертов Вивальди, когда
автобус, наконец, выезжает на дорогу. Мысли в голове подстраиваются
под мелодию, которая проникает в уши и заставляет пальцы на
подлокотнике вздрагивать и жить собственной жизнью, пытаясь
правильно отбить такт мелодии, но ничего не выходит, я никогда не
отличалась хорошим слухом. Переключаю на следующий трек, прикрываю
глаза и стараюсь заснуть. Сегодняшний день начался слишком рано,
мне следовало поспать, но стоило сну подобраться ближе, как метка
на шее начинала пульсировать и нагреваться. Пальцы вновь потянулись
к отметине, но мне удалось вовремя себя остановить. Не то чтобы
прикосновения к метке несли за собой что-то страшное, но все равно
не хотелось лишний раз прикасаться к ней, чтобы потом не
обдумывать: она действительно пульсировала? Может, стала больше?
Она оставила следы на моих пальцах? Меня и так многое сбивает с
толку.
Например, мне непонятно, откуда у меня на шее появился этот
странный символ? Родители говорили, это просто родимое пятно и
ничего больше, а то, что оно такой причудливой формы, так в этом
нет ничего необычного, каких только родимых пятен не бывает. У них
самих таких отметин не было, что лишний раз напоминало мне об
удочерении. Никаких проблем с этим не возникало, они рассказали обо
всем, когда мне стукнуло десять, и смогли подобрать правильные
слова, чтобы мне не пришлось переживать. Я всегда любила их и
понимала: настоящий родитель не тот, кто родил, а тот, кто
воспитал, и до последнего момента у меня не возникало никакого
желания найти своих биологических отца и мать. Вот только после
того, как исполнилось шестнадцать, стало понятно - эта метка на
моей шее не просто родимое пятно, а нечто большее и наверняка
опасное.
В тот день было полнолуние, и я ворочалась в кровати, пытаясь
найти более удобное положение. Лунный свет пробивался в открытое
окно и падал прямо на меня. Поняв, что с таким освещением я точно
не засну, пришлось подняться и подойти к окну, чтобы закрыть его.
Ухватившись за раму, я потянула ее вниз, по привычке выглянув на
улицу, и так и застыла на одном месте. На лужайке, в самом центре,
сидел огромный волк и, не мигая, смотрел на меня. Луна освещала
нежданного гостя, белая шерсть которого отливала серебром, делая
его почти узнаваемым. Никогда до этого не видела волка в живую, но
сейчас сидящее на моей лужайке животное показалось смутно знакомым,
будто раньше мы с ним уже пересекались, только при других
обстоятельствах.
