Где-то на окраине величественного нигде расположился безымянный город. В нем никто не считал невысокие скромные дома, однако всем горожанам досталось по одному, и их хватало, даже когда в город приходили новые жители. Над странным поселением навечно застыл ночной небосклон, мириады звезд сияли живым светом, окружая непомерно огромную сиреневую луну, ослепительную, но слабо освещавшую тонкие и полупустые улочки, по которым бродила умиротворяющая ночная тишина спящего летнего леса. В нем были и многочисленные трактиры, и цирюльни, и магазинчики, не было в нем только рабочих мест. Люди там никогда не работали, они лишь общались и понемногу наслаждались тихой размеренной жизнью, а если им и были нужны деньги по старой привычке, то те сразу же оказывались в кармане, причем точно в том числе, какое было нужно. Жители же были самыми разнообразными. Каждый из них одевался под свои предпочтения, и никого там было этим не удивить, не нашлось бы и ни одного человека, кому показалось бы странным увидеть в кабаке за одним столом господина в дороги позолоченных нарядах с лесорубом в простецкой рубахе, беседующих о своем прошлом. В том городе вообще никто не говорил о будущем, все предпочитали лишь поминать былое, да решать, что принесло оно им.
И был в том городе один человек, известный практически каждому давнишнему жителю. Он прожил в городе очень долго, но, как ни силился, не мог вспомнить даже своего имени. Однако в нем жил бессмертный оптимизм и неконтролируемое любопытство, потому он все время гулял, искал себе интересных собеседников и записывал их самые интересные истории. За свою жизнь в городе он заимел много разных имен, вроде «Чудак, что не может вспомнить», или «Да уберите его кто-нибудь», или просто «Свали». Но больше всех ему нравилось «Хранитель Историй», которым он и пользовался при знакомстве. И вот как-то раз он, вооруженный пером с чернильницей и неиссякаемой стопкой из десяти листов бумаги, искал себе очередного рассказчика. Хранитель вошел в один из многих маленьких безымянных питейных города, и там, сразу возле входа, за высоким деревянным столом он увидел человека, награжденного природой резким взглядом черных глаз, облаченного в черную дорогую мантию, с наслаждением потягивающего пенящийся напиток. Искатель ринулся к незнакомцу и сразу обратился со словами:
– Хорошая ночь!
– Хорошая, – ответил ему глубокий баритон.
– Скажите, а Вы уже вспомнили?
– Конечно, иначе я бы ни за что не надел такой наряд.
– А можете мне рассказать, кем Вы были?
– Почему бы и нет? Я поведаю тебе историю о величайшем некроманте всех времен…
– О призрачном драконе?!
– Нет, – мужчина явно смутился от такого вопроса. – Он, конечно, был сильнейшим, но едва ли его вклад в историю можно назвать значимым. В этой истории же творились судьбы, и даже реки изменяли свое направление. Заинтриговал?
– Прошу, не томите!
Мужчина мечтательно улыбнулся.
– Так вот, слушай. В маленьком городе Лине…
В маленьком городе Лине, стоявшем среди безлюдных лесов в глубинке Империи Грифонов, лениво просыпалась заря. Лучи восходящего солнца побрели по лабиринтам узеньких улочек, родившихся среди невысоких серых домов, разгоняя на своем пути дремлющие серые тени и оседая блеском на немытые окна и осколки битых бутылок на мостовой. В своем путешествии по этим каменным тропам они натыкались на неподвижные лица первых прохожих. Спустя каких-то пару часов ленивое движение одиночек должно было превратиться в огромную беснующую по своим делам толпу, но в то время город только отходил ото сна. Один из лучей заскочил на трехэтажное коричневое здание, бывшее гостиницей, очень небольшое. Лучик терпеливо ждал, пока солнце встанет достаточно, и он сможет попасть внутрь. Его ожидание длилось недолго, уже совсем скоро он проник в слабо обставленную комнатку на втором этаже, с выкрашенными дешевой красной краской стенами, маленькой одноместной кроватью напротив окна, небольшим шкафчиком, столиком и ночной прохладой. Он угодил точно в глаза спавшего на кровати юноши. Его черные волосы немного выше плеч покрывали подушку нестройной паутиной пьяного паука, тонкий же нос сразу скривился и заставил лазурные глаза открыться. Звали его Аврелиан.
