«Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек.
И не надо мне прав человека
Я давно уже не человек».
Соколов Владимир
Ослепительная ярко-белая вспышка режущего огня медленно, угрожающе поднялась над неподвижным краем пепельного горизонта. Заслонила собой все видимое пространство на экране. Грозно увеличилась в размерах, мертвенно побледнела в потускневшей выси беспредельно глубокого небосклона. Демоническим великолепием сжатого ужаса мощно тряхнула атмосферу. Следом, из глубины адского шара, бешено выливались грязно-желтые, розоватые, кровавые блики играющего огня. Вся эта ужасающая вакханалия всех цветов радуги мертвенно бурела в страшной, необъяснимой сути. Мешанина огней медленно поднималась к высотам темнеющего неба и долго-долго подрагивала над обугленной черной землей – как глас божий, наказание божие, как указующий знак сатаны. Следом, снизу пыльно, дымно и грязно тянулся серо-коричневый густой шлейф взбученной, развороченной поверхности Земли. Апокалипсический ссудный шар еще долго висел устрашающим глазом армагеддона, над заказанной землей: и… и – внезапно исчез, как дурной сон, уносимый жизнерадостными лучами утреннего солнца. Только, все застилающая, туча шевелящейся пыли и грязи еще долго висела над землей, напоминая о могуществе внеземных сил, неизбежности происходящего, приближающегося возмездия всех небесных и космических ужасов.
В комнате находились директор ЦРУ, Маккинрой, начальники Штабов оперативных и информационно-аналитических служб. Свет на экране резко погас. После некоторой паузы в зале включилось мягкое желтоватое освещение. Тучный и холеный директор ЦРУ Уильям Колби долго стоял в позе вечно раздумывающего диктатора. Напряженно размышлял о чем-то, скрестив руки на груди, с устремленным в далекую неизвестность, взглядом. Его серый лощеный пиджак матово отливал на фоне таких же тускловатых ламп под потолком. Медленно повернулся к мистеру Маккинрою.
– А ведь вы, сэр, довольно долго прозябали в невежественном и отсталом Китае. И дружно проморгали атомную бомбу с желтой окраской.
Упорные, циничные глаза руководителя леденящим, фантасмагоричным взором сверлили пространство перед полковником.
– Почему так произошло, сэр Маккинрой?
В смотровом зале присутствовали начальники всех отделов разведывательных служб и департаментов. И полномочный директор был готов давать разнос каждому, кто хоть как-то был причастен в упущении появления очередной коммунистической бомбы. Он, Колби, был очень крупной аналитической фигурой высших слоев власти в Белом Доме. Сам президент Никсон сменил удачливого Р. Хелмса и доктора Шлесинджера на интеллигентного, но амбициозного, У. Колби. Доктор, конечно, немного сплоховал в непозволительном давлении на Конгресс, с целью уточнения полномочий директора ЦРУ над всеми остальными разведывательными службами страны и АНБ (Агентство Национальной Безопасности), в частности. 400 военных баз за рубежом, 2600 опорных пунктов слежения из космоса за землей вне Штатов – все это Доктор хотел подмять под себя. Но, Никсон и его окружение, не приняли всеохватывающие, глобальные планы члена их узкого круга власти. Где-то он что-то не понял или переоценил свои силы. А сейчас, уже Колби, решил отыгрывать свои балы в делах упущения разведки прошлых лет.
Но, глубокомысленный и аналитический ум эксперта сэра Маккинроя, обладал врожденной дипломатической выдержкой своих предков, профессиональным тактом. Он умело притушил атаку шефа, переведя разговор в необязывающую полемическую беседу подзабытой, пусть и недалёкой, истории.
