«Честь у человека одна.
Но и жизнь… тоже».
Комментарий к цитате сотника Белиада
из дневника неизвестного солдата
Когда солнце по своему обыкновению прячется у западного горизонта, его последние лучи проходят сквозь массивные каменные зубцы городских стен, и от этого на город падает зубастая тень, похожая на огромную пасть. Чудовище по имени Время смыкает челюсти, в последнюю очередь всегда проглатывая выделяющуюся цитадель лорда Гилмора, затем погружает город всё глубже в пучину ночи, а на утро пренебрежительно выплёвывает обратно, позволяя старому, но жизнерадостному замку Тагервинд прожить ещё один солнечный день.
В каждый из таких дней Нори младший, сын местного гончара, просыпался, тянулся на медвежьей шкуре, брошенной на кровать поверх соломы, и с унынием осознавал, что находится всё там же: в доме отца в Тагервинде. Его ежедневное расписание, кроме удовлетворения базовых потребностей, состояло из работы в мастерской и прогулок с друзьями, но мечтательный Нори хотел овладеть мечом, совершать героические поступки, разоблачать мифы и спасать угнетённых – в общем, хотел заняться чем-то по-настоящему интересным, вместо того, что ему фактически предстояло.
В один из дней, ничем не отличавшийся от других, он проснулся, повернулся на другой бок и тут же почувствовал тычок черенком метлы в поясницу.
– Вставай, бездельник! – прохрипел сзади Нори старший, отец распавшегося семейства и почти легендарный гончар, когда-то создавший набор посуды для лорда Гилмора, повелителя Тагервинда.
Этот злосчастный набор был пиком гончарной карьеры старшего Нори, но этим самым пиком он так гордился, что после него приобрёл непоколебимую уверенность: делать глиняную посуду – призвание не только его, но и его сына, ибо важнее дела на свете не существует. Этой уверенности младший Нори не разделял, но его мнения обычно никто не спрашивал.
– Я говорю, вставай! – прикрикнул отец и снова ткнул сына метлой в спину.
– Отец, глина от меня никуда не убежит, – промычал младший Нори и поднялся, принимая сидячее положение.
– Зато время убежит. Пока светло и тепло, завтракай и бегом в мастерскую, я скоро тоже приду. Неужели ты не понимаешь важность нашего ремесла? – распылялся отец.
– Понимаю, но…
Старший Нори перебил его и продолжил настаивать, не желая слышать никаких отговорок:
– Раз понимаешь, поднимайся быстрее и приведи себя в порядок. Возможно, сегодня к нам зайдёт лорд Гилмор, его святейшество.
Младший Нори с сомнением приподнял бровь и посмотрел на отца:
– С чего бы ему заходить к нам, если последние три года он даже мимо не проезжал? Может, лорд Гилмор, а может, леди Гастия, а может, звёзды на небе сойдутся так, что к нам поползут заказчики со всего света…
– Молчать! – раздражённо вскрикнул отец и ударил младшего Нори метлой по руке, в этот раз довольно сильно.
Сын схватился за предплечье и потёр его.
– Как ты разговариваешь с родителем! – продолжал старший Нори, эмоционально размахивая метлой. – Я всю жизнь забочусь о тебе, кормлю и пою нас, поддерживаю репутацию мастерской, а ты? Валяешься на шкуре до полудня, затем до обеда сбрасываешь свой зад с кровати, потом до вечера делаешь пять оборотов махового колеса, оставляешь засыхать кривую поделку и сбегаешь к своим шлюхам в трактир!
– Они не шлюхи! – возразил сын и поднялся с кровати.
– Из всех моих слов ты услышал только это?! – гневным шёпотом процедил отец и медленно указал рукой на дверь. – Если к зениту не будет закончено три заготовки горшков, отправлю тебя в дозорные, прозябать на стенах!
Младший Нори вздохнул, накинул рубаху и вышел из дома. На дворе был солнечный июнь, с гор дул свежий ветер, а воздух был столь чистым и освежающим, что, вдыхая его, люди иногда невольно улыбались. Нори побрёл к мастерской, которая находилась совсем рядом, и бормотал себе под нос:
