— Ма-ам, какой он, ну какой,
скажи?
— Сашуль, я не помню.
Прикусываю губы, чтобы не ляпнуть
дочери лишнего и поправляю ее темные волосики, выбившиеся из
косичек.
— Нет, помнишь! Я знаю, что мой папа
очень красивый. Да? Ну скажи, мам!
— Да, красивый.
В памяти мелькают пронзительные
темно-синие глаза цвета океана и улыбка, от которой коленки
подгибались, но тут же отгоняю от себя эти мысли. Забыла, выжгла и
больше нет.
— Мне уже намного лучше, пошли
домой!
Доченька подходит ко мне вплотную и
присев рядом кладет мне голову на колени, тогда как я с силой
сжимаю направление к врачу, стараясь утихомирить волнение.
Ничего страшного, ведь так? Да,
конечно же, Саша меня просто напугала, такое бывает и это чистая
случайность.
— Маленькая моя, доктор просто
послушает твое сердечко и сразу пойдем. Очень быстро.
Смотрю в темно-синие глазки малышки
и выдавливаю улыбку, не хочу чтобы Саша волновалась, это ни к
чему.
Огромная новая клиника,
кардиологический центр и тут все до тошноты чисто. Нас примет
“Романов А.К.” и хоть я в глаза его не видела, участковый педиатр
порекомендовала прийти именно к нему.
— Вы Салиева? Входите, доктор
ждет.
Зовет секретарша этого врача и я
подрываюсь, беря Сашульку за руку. Никогда не любила больницы, у
меня от них кружиться голова и особенно от мужчин в белых халатах.
Если посттравматический синдром и существует, то я взяла с него
все.
— Идем, родная.
Подхожу к двери и стучу пару раз,
открывая ее и пропуская дочку вперед.
— Можно?
— Да.
Басит грубый мужской голос и я вижу
высокого мужчину, стоящего у окна. Синий костюм и белоснежный халат
сверху, подчеркивающий крепкую спину и широкие плечи врача.
— Входи, Саш, здравствуйте…
Закрываю дверь, делаю шаг вперед и
как раз в тот момент доктор оборачивается, а я в шоке застываю от
увиденного.
— Ты…
За секунду все тело обдает лавиной
жара и я сильнее сжимаю руку Саши.
Ощущение такое, что меня поймали на
преступлении и бежать некуда, ноги деревенеют, безумно колотится
сердце.
Олег. Мой когда-то и теперь
абсолютно чужой мужчина. Пять лет я не видела его и не видела бы
еще сто.
Скольжу взглядом по Холодову.
Фамилия идеально отражает суть этого мужчины, который когда-то
поломал мне жизнь.
Очень высокий и крепкий, статный,
серьезный.
Айсберг и то будет теплее его.
Чуткие губы, пристальный взгляд
синих глаз, нос с едва заметной горбинкой, модная мужская стрижка
густых, переливающихся на свету темных волос. Единственное, что
изменилось с нашей последней встречи — борода. Раньше он был гладко
выбрит, а теперь носит бороду явно после руки мастера.
В голове стучит “беги, Яна”, но так
и продолжаю стоять на месте. Я просто не ожидала, не готовилась и
теперь не знаю, как себя вести, потому что с Сашей и теперь я мама,
а не простая студентка без роду и племени.
Кажется, будто воздух сгущается и мы
так и стоим друг напротив друга несколько секунд.
Холодов первым приходит в себя, я
вижу на его лице неприкрытое раздражение. Поджимает губы, едва
заметно его брови поднимаются, длинные черные ресницы отдают тени и
в каждом миллиметре презрение. Ко мне.
Ну конечно, какая еще реакция должна
быть у моего бывшего мужа на ту, которую когда-то он выгнал взашей
из дома? Я ведь его предала. Так он думает.
— Адресом ошиблась?
Жар мгновенно приливает к щекам, его
цепкий взгляд буквально скользит по мне, словно раздевает, а у меня
почему-то слезы подкатывают, вот только я больше не та девочка
девятнадцатилетняя. Прошли годы, я должна быть сильнее, должна.
— Мы к Романову. Не к тебе. Ты
подменяешь в его клинике?
— Это он меня подменял в
моей клинике. Паршиво выглядишь, кстати, муж не
одевает?
Садиться в черное кожаное кресло за
большой стол, деловито складывает сильные руки в замок. Я замечаю
на его правой руке золотое кольцо. Не наше. Наше, наверное, он
тогда сжег.
