С трудом распахиваю дверь подъезда и захожу внутрь, грея
промерзшие до костей пальцы.
Уже осень, на мне серая мальчишеская куртка, свитер, старые
штаны и рваные, даже не мои кроссовки. Не хочу думать о том как я
выгляжу. Это все неважно, потому что наконец-то я дома.
Второй этаж, я не была здесь пять лет, но отлично все помню.
Забегаю по ступенькам и дергаю за ручку двери. Закрыто, конечно и у
меня нет ключа.
Меня трясет, эмоции переполняют. Скоро все закончиться, я буду в
тепле и безопасности.
Я помню свою комнату. Просторная, светлая, уютная. Там было два
окна прямо на парк и стояло пианино. Я занималась музыкой тогда,
давно и кажется, это было в прошлой жизни.
Нажимаю на звонок. Снова и снова звоню настойчиво пока наконец,
не слышу тяжелые шаги по коридору. Дверь распахивается, сразу
улавливаю долетающий из квартиры запах еды. Пирожки с капустой и
желудок тут же дает о себе знать громким болезненным урчанием.
— Кому тут жить надоело?!
— Теть Надь, это я!
Выпаливаю задыхаясь и видя напротив
высокую теть Надю. Она сильно располнела с нашей последней встречи.
Я тогда была еще совсем маленькой и запомнила ее другой.
Между нами повисает гнетущая тишина,
я в предвкушении, радость меня переполняет ведь я дома, дома,
дома…
— Таська… Бог мой, что ты здесь
делаешь?
— Я вернулась. Домой.
Теть Надя окидывает меня оценивающим
взглядом, делает шаг вперед и прикрывает за собой дверь.
— Куда это домой?
— Ну, сюда. В квартиру. Я замерзла.
Мне нужен дом, еда. Пожалуйста.
Спрашиваю и пока не понимаю. Я не
ждала радушного приема, но все же думала, меня обнимут.
—Милая моя, здесь ничего твоего
нет.
— Как? Я же тут жила с
родителями.
Отвечаю тише и вижу как теть Надя
недовольно закатывает глаза, скрещивая руки на большом животе.
— И что? Это когда было то? Девочка,
ты думаешь я не вижу, что ты с детского дома сбежала? Проблем тебе
мало, бестолковая? Такая же как и сестра моя была, только на
пищалке играть умеете! Нет здесь больше ничего твоего. Квартира моя
по наследству. Иди отсюда, у меня и без тебя проблем хватает.
— Пожалуйста, здесь четыре комнаты.
Я много места не займу.
— Слави-ик, иди сюда!
Кричит через плечо, а после за ее
спиной дядя Слава в домашних спортивках и майке появляется и меня
прошибает дрожь. Он милиционер, я боюсь их.
— Что тут такое?
— Вызывай наряд. А ты, племяша,
сейчас в отдел поедешь, будешь пояснять, почему из детского дома
сбежала!
— Не надо милицию.
— Ну так и приходить сюда не надо!
Мы уже все с тобой обсудили, ты наверное забыла, что квартира на
мне. Еще раз увижу на пороге своего дома — Славка
тебя в отдел заберет, дело повесит, будешь не в детском доме
сидеть, а в колонии для несовершеннолетних гнить! Брысь,
сказала!
Шикает на меня как на котенка и я
пячусь назад. Дверь с грохотом захлопывается прямо перед моим
носом. Едва не спотыкаясь я бегу вниз по ступенькам и только
оказавшись на улице вытираю холодными руками горькие слезы,
катящиеся по щекам.
Опустив голову просто иду вперед по
улице сильнее натянув капюшон. Под ногами мокрые листья, холодно,
моросит мерзкий дождь, а я не знаю, что делать.
Казалось бы, все просто: бери и
возвращайся в детский дом, дорогу знаешь, да вот только я не хочу
стать бабочкой. Я следующая, я это точно знаю.
В кабинете Лидии Ивановны лежала
большая папка, а в ней анкеты. Клиентов и товара, так вот такие как
я — это товар. Куколки на ночь, которых сдают в аренду. Своего
покупателя я тоже видела в той анкете. Жирдяй со свиным красным
лицом в тон галстуку. Лет ему под шестьдесят, наверное. Я как
только увидела его меня затошнило, и тогда поняла, что не смогу.
Умру лучше, но “бабочкой” не стану.
Я кармане шелестят какие-то копейки.
Мне хватает на горячий пирожок и стаканчик газировки, которую я
выпиваю залпом.
