Съезд на кольцо стоял вмёртвую,
никакой крякалкой не разгонишь, одна головная боль и ответные
матюги, прорывающиеся сквозь бронестекло. И главное какого чёрта он
сюда потащился, запереться бы сейчас в прохладе и тиши кабинета,
вопросы решать. По телефону, чтоб тебя, а тут бросай всё и тащись
невесть куда на служебном «гелендвагене», время трать. А время у
него ой как дорогое!
— Марат Зинюрович, так может, через
область крутануться?
Поморщившись, Марат молча махнул
водителю, делай, как знаешь.
И главное сколько можно напоминать,
он терпеть не мог своё отчество. Папа был из советской
номенклатуры, союзный замминистра, не фигня какая. В семье его все
ненавидели. За горький алкоголизм, за постоянные побои. Это пьяный
он добрел, по трезвой же лавочке разговаривал и с матерью, и с
троими братьями одинаково жёстко, через зубы. В зубы же, коли
приспичило, норовил и сунуть.
Связями отца Марат не пользовался из
принципа, да они в начале девяностых и копейки не стоили. В те
времена были нужны не связи, но хватка и изворотливость. Вот так
хватаешь за горло и выворачиваешь до хруста.
Марат невольно повторил указанное
движение скрюченными пальцами. До чего нервишки доводят.
За стеклом меж тем уже мелькали
редкие подмосковные берёзки. Это через бетонку, что ли, понесло?
Оно может и правильно, с ветерком и лишняя сотка кэмэ не крюк.
Случись поездка запланированной, он бы, конечно, поостерёгся без
охраны вот так мотаться, бывали разные случаи в истории, но
внезапность звонка тут играла ему на руку. Хрен кто его тут сможет
подловить, среди бела-то дня.
Эмоциональные качели продолжали
мотать его туда-обратно. Только успокоишься, так снова гнев
подступает. И главное каков пацан! «Лови координаты, времени тебе
два часа». И короткие гудки в трубе.
Марат бросил короткий взгляд на
часы. Запас ещё есть.
Никому другому он бы не позволил с
собой так разговаривать. Но это был особый случай. Хошь не хошь, а
буркнешь секретарше, что на совещание, а сам бочком-бочком — и на
служебную стоянку, где уже ждёт провонявший дешёвым куревом
водитель Коля. Этот справен тем, что помалкивает. Мало ли куда шефу
надо, по делам или по девкам, ему без разницы, за то Марат не
забывал ему из собственных приплачивать, чтобы был позабывчивее да
повнимательнее.
Впрочем, не будем себя обманывать,
если что, сдаст его Коля на раз-два. Но что он сможет такого
рассказать? Мотается, мол, дважды в год, вряд ли чаще, не пойми
куда, постоит там в отдалении, и сразу назад. Никак нет, товарищ
полковник, сам-один стоит, руки по швам, как в армии, смир-рно,
вольно, разойтись.
Больше это было похоже со стороны,
наверное, на какой-то странный ритуал. Так в совке по весне в
пионеры принимали, построят у вечного огня и ну принимать рядком.
Один другому повязал, салют отдал, следующий. Только не было тут ни
вечного огня, ни салютов, ни других пионеров. Точнее, один чёртов
пионер всё-таки был. Только вряд ли хватило бы талантов у Коли его
разглядеть. Его и Марат-то не с первого раза разъяснил из
специальных папочек.
На вид, кстати, ничего особенного.
Студент-нищеброд.
«Геледваген» меж тем уже
благополучно миновал переезд, разворачиваясь с бетонки снова на
север, в направлении первых торчащих по-над лесом новостроек. Так,
глядишь, и вовремя доберёмся. Марат крепко запомнил, насколько
пацан не любит опоздания. Только не кипятись, он тебе нужен,
пожалуй, что и поболе, чем ты ему. Таких как ты деловых — поди,
сотни три на всю страну, выбирай любого.
Не бесплатное, конечно,
удовольствие, на правильного человека выйти. Это ж поди-найди среди
столичной номенклатуры достаточно держащего нос по ветру, чтобы
суметь воспользоваться наводками пацана в полной мере, да ещё и не
засветившись. Кто другой, сам подумай, и тему спалит кривыми-то
ручонками, и неприятных людей из той же конторы к вопросу
привлечёт, а это разве кому надо? Никому не надо.
