За окном иллюминатора россыпью бриллиантов светились огни города, в котором она никогда не была прежде. Ее безучастный взгляд скользил от скопления огней до обветшалой обивки кресла впередисидящего мужчины салона эконом-класса. Самолет делал повторную петлю над аэропортом, и она слышала, как серьезный грузный мужчина впереди нее тихонько молится.
Зажмурив глаза от ярких огней иллюминатора, Ксения затаила дыхание… Если бы ее спросили, она не смогла бы точно ответить, боится ли она, что самолет так и не приземлится, или всем сердцем этого хочет.
Стюардессы летали, как всполошенные ласточки, по огромному салону «Боинга», отдавая распоряжения, выполняли просьбы, помогали тем, кто в растерянности и подступавшей панике вскакивал со своих мест.
Ксения отвела взгляд. «Кругом одно и то же, женщины до грустного похожи друг на друга: спасают, сглаживают, замалчивают, затягивают огромные чемоданы, звенящие стеклом пакеты и какие-то ласты любителей снорклинга на верхние полки, словно разбросанный пух в июне на асфальте… А он все летит… И это никогда не заканчивается».
Рядом серьезный и молчаливый мужчина вцепился в поручни, и до нее донесся жалобный скрип обивки. Она взглянула на него с сочувствием и завистью: «Видимо, есть, что терять…» Волна жгучего стыда накатила: «Ну что я такое думаю!» Ее семья осталась в Питере, целых три сердечка любимых и родных. Она вдруг вспомнила жен сослуживцев мужа, которые обсуждали ее каждый раз, когда они с мужем бывали в общей компании: «Обеспеченная молодая бездельница…»
«Ну да, так и есть. Все еще цветущая, вполне себе молодая. И бездельница, конечно же… И неблагодарная, как мне об этом все детство говорила мама… Все точно…» Ксения закрыла глаза. «Ну как я могла оставить их на целых две недели?! Нет, не думать, только не думать… не чувствовать, лучше и вовсе ничего не чувствовать!»
Решение улететь за тридевять земель она не принимала. Оно само накатило и потянуло ее. Неожиданно. Спонтанно. В очередной раз, проверяя почту, в которой, собственно, она ничего ни от кого не ждала, и, удаляя рекламные письма после уборки дома, она увидела одно от турфирмы, через которую они с мужем как-то заказывали путевки. «Горящий тур в Шри-Ланку, две незабываемые недели в лучшем отеле у самого океана!..» Не дочитав, она удалила письмо.
«Где это место?» Остров Цейлон… Она даже когда-то читала о нем, о тропических джунглях, стадах слонов и чайных плантациях. Когда-то, когда хотела объехать весь мир и поселиться в самом красивом уголке под пальмой, пить из кокосов, есть манго и жарить мидии по вечерам в песке, плавать в открытом океане без одежды и петь песни в голос. И чтобы рядом был тот, кто сгребал бы ее, уставшую и разомлевшую, в теплую нежную охапку каждый вечер, с кем бы она могла состариться, нарожав до этого кучу таких же голопузых, неумытых, но здоровых и счастливых малышей.
«Да, прям под этой же пальмой?!» Она поморщилась… «Нет, не может быть, чтобы я об этом мечтала!»
Сейчас она мечтала о другом. О том, чтобы можно было провести вечер вдвоем, без детей, и чтобы этого хотелось. Или с детьми, но именно вместе, а не уткнувшись в телефоны или компьютер и перелистывая новости.
Она мечтала о вещах более простых и потому более невозможных… И что-то надломилось, перестало в ней работать так, как прежде.
Ксения обошла весь дом. «Все более-менее чисто». На плите стояло овощное рагу, а в духовке – запеченная рыба. Дети были на занятиях, муж на работе. «Что же, программа „минимум“ выполнена!»
Она собрала сумку, намотала цветной вязаный шарф и вышла на улицу. Ехать на тренировку совершенно не хотелось, впрочем, как в последние полгода. Ноги туда просто не шли. Она свернула в противоположный намеченному маршруту переулок и оказалась у реки. Нева еще не замерзла полностью. От дыхания шел небольшой пар. Она шла, шла, шла… просто вперед…
