«Я не буду писать о чувствах, о том, что пережил в этот черный день, о ненависти или прощении. Я не святой, чтобы безоглядно любить тех, кто причинил так много боли, и не настолько мягок, чтобы оправдывать чужие поступки. Бесконечная усталость – вот все, что осталось от пройденного пути. Где-то в глубине сознания, в самом дальнем его уголке, оборвалась последняя нить, связывающая мое «сегодня» с моим «вчера». Истина открылась, прошлое ушло в небытие. Страшная правда разбила жизнь на до и после. И в этот день часть моей души умерла. Но я понимаю, что только переступив эту грань, можно двигаться дальше, продолжать жить. Смогут ли смириться другие – не знаю. Я смирился.
Причина тому – память. Двадцать лет назад пятнадцатилетним парнем я приехал в Остин. Вы знаете, в то время я лишился всего: семьи, друзей, счастья. Я был убит горем и жаждал справедливости, но поздним вечером у порога губернаторского дома мои последние надежды разбились о людское равнодушие. Огненно-красная луна смеялась мне в лицо, снова и снова напоминая о родине, которой больше нет. И только чудо спасло меня от грозящего безумия – наша случайная встреча. Вы, в то время всего лишь простой офицер, приняли в свой дом мальчишку и превратили его в мужчину. Вы стали отцом и другом. Теперь я понимаю, что двигало вами, но это понимание нисколько не умаляет ваших заслуг. Мне требовалось крепкое плечо – я его получил. Благодаря вам я выжил и стал тем, кем являюсь сейчас. И не жалею об этом.
Каждый из нас грешен, как говорил мой старший брат. Но это не приговор. Какой жизнью вы, будучи под крылом у власти, жили до нашей встречи и как пользовались своим положением – не важно. Важно – кем вы стали потом. От прошлого тяжело избавиться. Оно грузом висит на шее, не давая набрать в легкие свежего воздуха, но вы побороли себя. Иногда я замечал внутреннее противостояние между вашими привычками и разумом. Но тогда понять его причины мне было не дано. К счастью, вы оказались человеком. В этом тайном сражении победу одержали разум и сердце. Верно говорил отец: люди меняются, никогда не поздно остановиться и никогда не поздно все изменить.
И это – правда…»
Когда на землю неторопливо и беззаботно опустился вечер, все побережье Мексиканского залива затихло. Воздух, наполненный влагой, начал остывать. Водная гладь медленно погружалась в темноту, то тут, то там бросая отблески лунного света, будто уговаривая усталого путника в очередной раз полюбоваться заливом. Сегодня звезды светили ярче обычного. Легкий, но настойчивый ветер разогнал облака, и от утреннего дождя не осталось и следа. Этим вечером побережье было особенно прекрасно.
– Хочешь освежиться, парень? – произнес темноглазый мужчина, удерживая коня, нетерпеливо бьющего копытом.
Он расстегнул ремни, отбросил в сторону потертое седло и, хлопнув по крупу, отправил животное резвиться. Почувствовавший долгожданную свободу конь неистово, по-детски, помчался вдоль берега, оставляя после себя сверкающие брызги и глубокие следы, в ту же минуту исчезающие под прибоем. Из-под широких полей шляпы мелькнула добродушная улыбка.
Метрах в пятидесяти отсюда виднелся огромный валун, одной стороной уходящий в темнеющую воду. Захватив седло и сумку, мужчина направился туда. Мягкий песок проваливался под ногами. Ленивый прибой омывал кожаные сапоги, заставляя утомленного дорогой путника отходить в сторону. Наконец, добравшись до камня, он скинул ношу, сел, подобрав края расшитого узорами пончо, и прислонился спиной к холодной поверхности.
Ни заманчивые склоны каньонов, ни таинственные тропы скалистых гор, ни пыльные дороги прерий не могли сравниться с этой частью Техаса, где жизнь била через край, где дышалось легче и хотелось жить. Он давно сюда не возвращался, к родным полям и склонам, во многом изменившимся за долгое время. Здешние места наделяли его внутренней силой и успокаивали отчаявшуюся душу.
