1. Саня
– Маль–чи–ки, – тонкие женские пальчики скользят по подбородку,
– а кто потрет нам спинку?
Голосок тонкий, приторный, наигранно заинтересованный.
Оплаченный.
Морщусь и дергаю головой, скидывая с себя чужие руки – не люблю
продажных телок, но Жека настоял, сказал, что приезд Брянцева надо
отметить по высшему разряду, тем более он все еще холостой, как и
мы.
– Давайте сами, девочки, друг дружке, окей?
– М–м, – куксится совсем не расстроенно. – Ну как хотите…
Крутясь передо мной подтянутой филейной частью с тонкой алой
ниточкой между ягодиц, снимает с себя верх, кидает мне в лицо.
Ловлю на подлете.
– Идите уже, – раздраженно откидываю от себя алую тряпочку.
Хихикая, девчонки скрылись за темным стеклом парной, впустив в
зал клубы пара.
– Че злой такой? – косится Жека, разливая янтарное пенное в
стеклянные кружки по 0,5. – Девочки не нравятся? Давай других
закажу.
– Нафиг ты их вообще вызвал? Хотели же чисто мужской компанией,
втроем…
– Вадя был не против, – уклончиво. – Давай, за встречу.
Стукаемся кружками. Пью маленькими глотками. Не хочу
напиваться.
– Где, кстати, Вадя?
– Обещал скоро быть. Затаривается закуской.
– Нафига? Вон ее сколько, – киваю на заваленный всякой снедью
стол. – Обожраться?
– Это чтобы было что в зале сжигать, – стебется Жека, хлопая
меня по голому прессу.
Телефон Азанова булькает входящим сообщением. Читает.
– О, Вадя пишет, что задержится на полчаса–час.
– Начинается, – бурчу недовольно. – А потом напишет, что вообще
не придет?
– Не–не, этого мы не простим и не допустим. Ща, – Жека строчит
ответ, – штрафную ему вкатим. Пусть отдувается. Ну, – откладывает
телефон, поднимает кружку, – будем!
– Не части. Брянцев приедет, а мы в дрова.
– Тю, с этого, что ли?
Девочки с криками выбегают из парной. Быстро перебирая босыми
ножками, одна за другой прыгают в бассейн. Окатывают нас
брызгами.
– Ну нафига? – бормочу, выплескивая на пол остатки пива,
смешанные с хлорированной водой из бассейна.
– Не кисни, Саныч, – Жека толкает меня в плечо, не сводя
плотоядного взгляда с девиц, подрывается и плюхается за ними в
воду, поднимая еще один фонтан брызг.
Ухожу в парную. Тупо хочу посидеть в тишине. Помечтать о той,
которая недоступна. И никогда не будет моей. Запретная. Желанная.
Красивая до одури.
Я пытался произвести впечатление, но Она восприняла все в шутку.
Салага я для Нее. Несерьезный. Говорит, ей нужен мужик старше.
А я подыхаю… черт, сколько уже? У–у…
Закрываю глаза, откидываюсь назад. Жар дерет кожу. Пот бежит
ручьями, дышать трудно. Пусть. Это отвлекает от мыслей о Ней.
Дверь открылась, впуская басы поп–музыки. Закрылась. Снова
установилась тишина. Кайф.
– Не помешаю? – тихо пищит тонкий голосок.
Зашла же уже.
– Нет.
– Вода в бассейне холодная, – мелко стукнули зубы.
Игнорирую. Видно же по мне, что не хочу контакта?
Не глупая. Молчит. Зубы уже не стучат.
Кошусь одним глазом. Скукожилась на нижней ступеньке полога,
красная вся и в мурашках. И мелкая как подросток, со светлыми
пшеничными волосами длиной по плечи, облепившими круглую головку.
Купальник закрытый черный. Она как… первый раз на выезде.
Разительно от тех двух отличается. Не заигрывает, не развлекает, а
ведь это, по сути, ее прямые обязанности.
– Жару поддай.
– Ой, – голой рукой хватается за ковш, вскрикивает и сразу
бросает его. – Горячий.
Ковш, перекатываясь на полке, издает
раздражающие металлические звуки.
Закатываю глаза. Неумеха. И откуда берутся такие.
Прикладывает обожжённую ладонь к щеке.
– Дай посмотрю, – требовательно протягиваю руку.
Несмело дает. Кожа на ладони красная.
– Холодное надо что–то приложить.
Сжимает в кулак.
– Пройдет, – опять пищит.
– Ага. Идем.
Поправляю на бедрах простынь, беру за тонкое запястье девчонку,
веду из парилки. Прохладный воздух окутывает прожаренное тело.
