Глава Первая
Что наплакал кот
Не успел начаться первый урок, как в класс вошла завуч, оглядела притихший 7 «А» и сообщила, что в пятницу будет годовая контрольная по алгебре.
– Да, да! – завуч пресекла начавшийся шепот возмущения. – Проверять ваши работы будут в РОНО. Так что никаких вам поблажек. Но…
От этого «но» души даже самых отчаянных двоечников, которым что РОНО, что не РОНО – было все равно, покрылись ледяной корочкой.
– Но! – Завуч неожиданно улыбнулась. – Класс, лучше всех написавший работу, поедет в Болгарию.
Все знали, что у директрисы были какие-то связи, и каждый год один класс обязательно ездил на море отдыхать. Видимо, теперь дошла очередь и до их параллели.
Большой радости это сообщение не вызвало, лица ребят остались настороженными. Завуч последний раз окинула взглядом первые парты и вышла. Стук ее каблучков еще звонким эхом разносился по коридору, а Викентий Михайлович, учитель истории и классный руководитель ашек, сурово спросил:
– Ну, что, седьмой класс, справитесь?
В гробовой тишине муха попыталась перелететь с подоконника на парту толстого Митрофанова, стол которого так вкусно пах бутербродами с телячьей колбасой, которые еще совсем недавно на ней лежали, но испугалась собственного жужжания и приземлилась на бант на голове Каринки Сидоровой. Каринка была настолько увлечена мыслями о предстоящей контрольной, что не заметила этого и позволила мухе спокойно потирать лапки на кромке шелковой ленты.
– А чего тут справляться? – беззаботно протянул Владик Костомаровский и стал демонстративно раскачиваться на стуле. Ласковое имя Владик Костомаровский сохранил с начальной школы. Но если в третьем классе он был симпатичным вихрастым ребенком, при виде которого учителя начинали умильно улыбаться, то к седьмому годы учебы он растерял все свое обаяние, превратившись в обыкновенного двоечника с сильными кулаками и слабой головой. – Мы поедем! У остальных шансов никаких.
Чтобы подтвердить верность своих слов Владик хотел замереть в самой дальней точке своего раскачивания, но не удержался и грохнулся на стоящий за его спиной шкаф. Многоэтажная конструкция из дерева и стекла покачнулась, но устояла.
– М-да, Костомаровский, если ты будешь так же писать контрольную, то ехать нам с третьего этажа на первый, не дальше, – кисло улыбнулся историк, оставив выходку Владика без наказания. – Тебе бы не мешало посидеть над учебником.
– А я не могу, Викентий Михайлович, – протянул Костомаровский из-под парты. – У меня цифры в голове не задерживаются. Вот если бы стих какой выучить…
В классе захихикали. Все знали, что в дырявой голове Владика не задерживаются не только цифры, но и любое другое «умное» слово, включая определения, таблицы Менделеева и умножения, а также все физические, химические и алгебраические формулы.
– Надеяться на одних отличников глупо, – прервал смешки историк и внимательно посмотрел на первые парты, где, как обычно, обитали жители страны «Запятеричье». Каринка Сидорова с мухой на голове, очкастая и страшно вредная Ирка Крюкова, долговязый Жека Стриженов и тихий, испуганный Митька Емцов. – Надо как-то и всем остальным подтянуться. В классе «Б» тоже хватает отличников.
– Зато в «В» их кот наплакал, – ввернул как всегда громогласный Макс Лавренко. – А уж с бэшками мы как-нибудь разберемся. В конце концов, их можно и подкупить.
– Никого мы подкупать не будем, – хлопнул ладонью по столу Викентий Михайлович. – Борьба должна быть честной. Занимайтесь, и я уверен, что летом мы непременно поедем на Черное море.
Все почему-то дружно зааплодировали, и только отличник Митька Емцов еле слышно спросил:
