Все события – плод вымысла автора.
Звонок запищал пронзительно и противно, будто бы туча москитов, готовых налететь на меня и высосать всю мою кровь. Когда-то давно я услышал эту мелодию по телеку, когда мы смотрели его с бабушкой. Гигантский медведь взмывал под неё в небо на воздушном шаре и пускал при этом слезу. А унылый голос пел: «До свиданья, наш друг, до свидания!» Бабушка объяснила, что было это давно, когда мои родители сами только что родились. От того я всякий раз недоумеваю – почему именно эту древнюю песенку нам поставили звонком к первому уроку? Впрочем, ответить я мог: мы так же, как те люди сорок лет назад, говорим «до свидания», только не медведю, а свободе. Её я лишаюсь аж до самого вечера. Дослушав этот разрывающий ушные перепонки ремикс, я обречённо поплёлся в класс.
Большинство моих одноклассников уже заняли свои места «в соответствии с купленными билетами». На передовой парте, самой близкой к столу учителя, уже, как обычно, обосновались Лёва и Сеня.
Лёва – первый ученик в классе, почти круглый отличник. Четвёрки у него только по физ-ре и ОБЖ. Так что отличник Лёва вполне себе овальный. Худой, длинный, в вечном своём костюмчике – пиджачок, брючки, рубашечка, галстучек. А взгляд такой напыщенный, такой надменный. Дескать, успехи в успеваемости делают его лучше всех прочих людишек. Вообще-то весь класс его ненавидит, разве что кроме Сени. Когда он не слышит, его обзывают «Лёва из Бирюлёва». Сеня это услышал и доложил своему шефу, после чего тот обиделся и объявил оскорбителям ультиматум: никому не даст списывать и не станет подсказывать на контрошках. Он-то требует, чтобы его звали Лев – это типа царь зверей. Как раз соответствует его как-бы первостепенному статусу. А Лёва – как-то совсем для него уничижительно. Ну да это ещё терпимо, а вот «из Бирюлёва» – это уже слишком. Он-то гордится, что живёт достаточно далеко от этого райончика, населённого, по его мнению, одними мигрантами да нищебродами. Но продействовал ультиматум недолго. Во-первых, Лёва тащится, когда кто-то просит у него списать. Вот тогда он чувствует свою власть. Для него это возможность проявить свою снисходительность к презренным неучам. А тем только того и надо – доить этого надутого индюка. Короче, страдали от ультиматума обе стороны, и для выхода из тупика этим подхалимам пришлось променять своё зубоскальство на самую мерзкую лесть. И вот Бирюлёво было если и не забыто, то почти прощено. Повторяли его только вне школы, на безопасном от ушей Лёвы и его приспешника расстоянии.
Что касается самого Сени, то больше о нём ничего и не скажешь. Для меня это живая картинка из учебника биологии – симбиотический организм вроде рыбы-прилипалы. Сам без цвета, без характера и без каких-либо признаков индивидуальности, и лишь в комплекте с хозяином он что-то да и стоит. Благодаря опеке Царя Зверей Бирюлёвского Сеня – второй ученик в классе и отличник-скруглённый-прямоугольник. Четвёрок у него чуть больше: ещё по физике, химии и биологии. И то потому, что Лёва специально подсказывает ему с ошибками – нечего, мол, претендовать на лавры равного Самому. И Сеня готов с этим мириться. Ещё бы, станешь выпендриваться – не получишь и этого. Так что роль верного оруженосца вполне устраивает эту серую личность. Он даже готов терпеть иногда едкие Лёвины насмешки – тот и дня прожить не может без колкостей в адрес неудачников, обделённых природой мозгами. И если никто из них не даёт ему повод пустить в ход своё остроумие, он оттачивает его на Сене, который всегда под рукой. Какая ещё ему польза от Сени – не знаю. Но иногда мне кажется, что у Лёвы случаются проблески дружеского участия, и он привязан к Сене не только как к своей боксёрской груше. Однажды я слышал, как Лёва жаловался ему, что никто не понимает и не ценит его. Все перед ним лебезят, но лишь для того, чтобы паразитировать на его блестящем интеллекте. Такова, мол, незавидная доля всех гениев. Сеня неумело пытался его утешить. Но я бы на его месте этого делать не стал. Мне его ни капельки не жалко, как, наверно, и Сене. А притворяться я не хочу. Я один из немногих, кто никогда не прибегал к услугам мистера Всезнайки, и, соответственно, никогда не платил за это нужную цену. За это он ненавидит меня особенно яростно. Мало того, что я тупой болван, так ещё и не питаю должного почтения к Высшему Разуму. Уж если я не могу выучить урок, то и не выкручиваюсь, в отличие от всех остальных, а тупо получаю свою «пару». И потому ничем ему не обязан. А это простить мне особенно сложно, вот он и делает вид, что это он воротит от меня нос, и если мне вздумается на коленях молить его о помощи, то он пошлёт меня по известному адресу. Смотрит он так, будто бы сто раз такое было. Только вот фиг ему. Никогда такого не будет.
