Встретимся завтра

…В начале декабря сорок третьего года, поздним утром, возвращавшаяся с Тегеранской конференции руководителей трёх союзных держав советская делегация во главе с маршалом Сталиным подъезжала по железной дороге к южной окраине Сталинграда.

Окна спецвагона были плотно занавешены, внутри просторного отсека-купе плавал, чуть вздрагивая, электрический свет. Но когда состав въехал в город, Сталин отдёрнул одну из штор, поискал взглядом выключатели, но опять не вспомнил, где они. Он прошёл в дальний угол салона, к письменному столу, и вызвал начальника своей охраны генерал-лейтенанта Власика. Тот появился в дверях как всегда почти бесшумно, сделав шаг, произнёс уже неуместное «Разрешите?». Сталин махнул рукой в сторону жёлтых плоских плафонов.

– Покажи мне, где они отключаются.

– Общий пульт в спецпомещении, а здесь выключатели в каждом отсеке, в одном и том же месте, товарищ Сталин, слева от двери. В спальном салоне у двери и над кроватью…

За много лет генерал привык к периодической забывчивости хозяина в отношении некоторых бытовых вещей и не удивлялся этому.

– Ладно, разберусь… Передай в штабной вагон, товарыщу Штеменко, что сразу после Сталинграда я жду очередные сведения о положении на фронтах… Особенно по трём украинским фронтам… И что там с Коростенью и 60-й армией… Чтобы всё было нанесыно на карты… Пока мы будем знакомиться с городом, пусть подключатся к ВЧ и возьмут последние сведения в генштабе…

Верховный с минуту молча глядел в сторону освобожденного от шторы окна.

– …И пусть не забывают о срочных просьбах командования фронтами и тоже доложат о них… В связи с остановкой поезда пусть Штеменко доложит не в четырнадцать, а в шестнадцать часов… Если не будет ничего чрезвычайного…

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

Приказывающего жеста удалиться не было, поэтому генерал продолжал навытяжку стоять перед Верховным.

Сталин сам выключил две лампы внутреннего освещения: так лучше было видно то, что двигалось, словно чёрно-белая кинолента, мимо поезда снаружи.

– Это какой завод? – присев у окна, спросил вождь у Власика и чуть приподнятой правой рукой указал в окно на огромное, с дюжиной труб, серо-тёмное здание и две высокие деревянные чаши-градирни, окутанные вялым паром… Искорёженный железный скелет третьей, ещё не восстановленной чаши ржаво-обожжённым клубком чернел рядом.

Генерал, напрягшись, замялся.

– Пригласи сюда товарыщей Ворошилова и Бэрию… Нет, Бэрию не надо пока.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

Буквально через минуту раздался стук и появился маршал Ворошилов, пришедший из соседнего вагона.

– Вы можете идти, – сказал Сталин генералу. На «ты» он обращался к Власику только наедине. После неизменного «Слушаюсь!» тот осторожно закрыл за собою дверь.

– Что, уже Сталинград? – поздоровавшись, спросил Сталин маршала. – Ты завтракал? Присаживайся. Нет, сюда вот, к окну.

– У меня завтрак в обед. Изжога что-то по утрам.

– А ты коньяк не пей. Вына хочешь, лёгкого?

– Нет, я…

– Боышься, что отравлю тебя? – улыбнулся Сталин. – Это не по моей части… Да тебя, конника, не так просто свалыть.

Ворошилов, присев, замолчал. Чуть кивая и вроде улыбаясь, немного кривил щеку… Самое важное в такой момент было понять настроение Сталина, он просто шутит или с намёками какими… Похоже, просто шутил.

– Да… Сталинград… – Ворошилов наклонил голову, глянул в окно, но через несколько секунд уже смотрел на Сталина. – …Сталинград… Да… Твой Красный Царицын… Десять дней назад, когда так же вот в Тегеран… в Баку то есть… ехали, то даже не остановились здесь. Не до того было…