Расплатившись на кассе, я взяла пакет с продуктами и вышла из
магазина. Фрукты, овощи – витамины – и, конечно же, мясо.
Ультразвуковое исследование показало мальчика, а мужчина должен
есть побольше мясного!
Пакет чуть не выпал из руки – одна его ручка выскользнула из
пальцев и апельсин выкатился на тротуар. Прокатился через бордюр и,
упав на асфальт парковки, угодил к ногам Набиля, увидев которого я
и опешила, не зная, куда бежать и как скрыться. Больше всего мне
хотелось скрыть свой живот на тридцатой неделе, но был тёплый май,
и лёгенькое свободное платье с рукавами в три четверти не позволяло
замаскировать выдающуюся вперёд часть меня.
Я выдержала взгляд почти чёрных глаз, сверлящих меня. Чуть
меньше семи месяцев назад я сбежала от него из Марокко. Точнее, мне
помогли сбежать. Познакомившись во Франции с красавцем-миллионером,
я размечталась, что попаду в сказку и мечты об идеальной любви
сбудутся. Но я попала не в сказку, а золотую клетку. Я стала второй
женой, которую не собирались выводить в свет, а держали любовницей
для своих услад. У Набиля, как выяснилось, уже была жена и двое
детей. Он ни словом не обмолвился об этом, пока я не узнала о них
почти случайно… от ещё одной его любовницы. Он был бабником,
женолюбцем, не пропускающим ни единой юбки, и та, что приходилась
ему по вкусу, должна была любым способом стать его.
Он навешал мне столько лапши на уши, в которую я долго верила!
Он до последнего заверял, что любит меня, что просто не может
развестись из-за давления отца, партнёра по бизнесу - свёкра,
приличий и детей. Я надеялась, сбежав, что всё осталось в прошлом и
он забыл меня, как забыла его я.
- Элен… - произнёс он, и я, очнувшись, свернула в сторону и
постаралась пойти торопливым шагом прочь.
Набиль поднял апельсин и, сжав его в крепкой ладони, поспешил за
мной.
- Элен! Подожди, нам нужно поговорить!
Он говорил по-французски, конечно же, и мне было любопытно, как
он нашёл меня в России? Ведь я спряталась даже не в родительском
доме, где была прописана. Вот уже почти полгода я жила с Сашей,
который спас меня. С Сашей, которого, казалось, я вот-вот полюблю
за всю его доброту, за самоотверженность, за то, что он готов был
взять меня с ребёнком, зная, что он от другого.
- Нам не о чем говорить! – через плечо бросила я.
- Есть!
- Нет!
Набиль дотянулся до моей руки, пытаясь остановить, но я
отдёрнула её, и снова чуть не выронила всё, что купила.
- Ты ждёшь моего ребёнка! – жёстко, с прикрытым, но
прорывающимся рычанием, выдал он.
- Он не твой! – обернулась я, чтобы заявить ему это в глаза.
Ради большей правдивости.
- Врёшь, он мой.
- Как ты нашёл меня?!
- Ты сомневалась, что я смогу это сделать?
- Я надеялась, что ты уже и думать обо мне забыл!
- А ты забыла обо мне?
- Да!
- Ещё одна ложь!
- Чего тебе нужно?!
- Я не позволю тебе держать от меня вдали моего ребёнка!
- Повторяю – он не твой! А если бы и был – у тебя уже двое есть!
Ими и занимайся!
- Ты прекрасно знаешь, что я это и делал, потому что несу
ответственность за всех своих детей. И этого бросать не
собираюсь!
- У тебя никто ничего не просит! Всё, что я хочу – жить без
тебя, чтобы ты исчез!
- Ну, нет, хабибти[1], этого ты теперь не дождёшься, -
ухмыльнулся он. Замолчав, стал покусывать изнутри нижнюю губу, как
будто сдерживал какой-то порыв: не то злые слова, не то горячий
поцелуй. На всякий случай я отступила на шаг назад.
- Хочешь ещё детей? Пусть тебе родит жена. Или Фатима. Она будет
рада стать твоей второй женой! Она, но не я! И мы с моим ребёнком в
тебе не нуждаемся.
- Ты всё такая же гордая, Элен, - он оглядел улицу, спешащих по
своим делам прохожих, красную вывеску «Пятерочки», машины. –
Неужели ты не хочешь для себя и нашего ребёнка чего-то лучшего?
