Вы точно видели его. Вы видели его сидящим на ступеньках в переходе, роющимся в мусорном баке, спящим на скамейке автобусной остановки. Гриша «Моне» – в прошлом художник, а сегодня завсегдатаи дворовых попоек, к которому кроме как по прозвищу и не обратиться, ведь свое имя без труда он не вспомнит.
Он знает расписание рассветов и закатов, магазинов и ночлежек, дворовых котов, проходящих мимо него людей. Гриша «Моне» не будет попросит у вас на еду и уж тем более не остановит вас с фразой: «хочу обратиться». Он гордо пройдет мимо, ведь знает, что делает его богаче самого дорого одетого гражданина – свободы. И этого у него в избытке.
Гриша «Моне» был щеголем и дельцом, многообещающим талантом и невероятным разочарованием, он был женат, он был в кругу друзей и окружении врагов, он был беден, и он был богатым. Гриша «Моне» Игнатович был здесь. Он только что прошел мимо вас. Вы его увидели, но не заметили.
Часть 1. Глава 1
От лица Моне
13 января. Утро.
Шум от проходящей мимо снегоуборочной машины не оставил шансов на дальнейший сон. В отличие от обычных легковушек, снегоуборочная не едет, она медленно тянется, издавая мерзкий протяжный звук, заглушить который не смогли бы ни одни блестящие затычки вроде тех, что молодежь называет наушниками.
Я перевернулся на бок и подтянул плед к подбородку. Хотелось еще поспать, но холод пробрал до костей, невольно взбодрив. Обычно в такие моменты с трудом находятся силы, чтобы подняться. Но я знаю, что если вовремя не разомнусь, то тело будет ломиться от боли весь день.
Плед я обычно раскладывал на крышке теплогенератора, выпирающего из-за стены перехода. Так за целый день он вбирает в себя тепло бездушной машины, а ночью согревает меня. Жаль, что на ночь генераторы отключают. Нынче экономят на всем, даже на обогреве. Жмут каждую копейку. Для них-то, наверху пищевой цепи, отопление и вправду стоит копейки. А я бы, я бы ночью не замерзал.
Поверх пледа я расстелил газеты, чтобы его ненароком не украли, а листы пенопласта, на которых спал, спрятал за будку. Убедившись, что все надежно укрыто, мне осталось только протиснуться между генератором и стеной и выйти в переход. Давно требующие покраски серые стены, от моего появления, кажется, поблекли еще сильнее.
– Славная погодка. – Я всегда старался произносить что-то хорошее в начале дня. Как день начнешь, так он и пройдет.
Стрелки часов, висящие на стене неподалеку от моего укрытия, уже год как показывали полночь – застряли и не спешили снова пуститься в пляс по циферблату. Нынче экономят на всем, даже на батарейках. Благо в часах я не нуждался.
Я выглянул из перехода и принялся всматриваться в темноту. Фонари возле остановки уже зажглись, но возле магазина все еще господствовала темнота. Будь часы исправны, маленькая стрелка указывала бы на шесть. Значит, я проснулся вовремя. Раньше у меня был будильник, но когда я нашел укромное место для сна в переходе, то от звонящих часов пришлось отказаться – ненароком еще услышит уборщица и сразу же выдворит. Спать за генератором воспрещалось.
Отсутствие будильника меня несильно беспокоило. Да и мне не требовался работающий циферблат, чтобы узнать время. Я прекрасно определял его по окружающему миру. Я знал расписание рассветов и закатов, ветров, дворовых котов, проходящих мимо меня людей. Еще раз взглянув на горящие фонари, я вернулся в переход.
Порыскав в карманах, я не нашел очков, хотя отчетливо помнил, как перед сном убрал их во внутренний карман. Зрение стало совсем ни к черту. То я мог рассмотреть надпись на вывеске магазина через дорогу, то стрелки наручных часов расплывались при взгляде на них. Мой товарищ Белицкий говорит, что нужно жрать чернику и грецкие орехи. Но где я их достану в разгар зимы?
