Одинокий орел парил высоко в небе. Круг за кругом неспешно облетая свои бескрайние угодья.
Дремучие дебри сибирской северной тайги темно-зеленым океаном чуть колыхались под ним и, вздыбленные крутыми волнами холмов, уходили в дальние дали, где в сизой дымке горизонтов вливались в бездонные глубины небес. Нигде и ничему здесь не было пределов.
Незыблемой мощью и вечностью веяло от необъятности просторов исполинских хвойных лесов, посеребренных благородной проседью веков. Казалось, боги оставили эти первозданно-девственные земли себе для отдыха и раздумий, и ничто не могло нарушить их священного покоя.
Дикая тайга, словно сказочное существо, чуть шевелилась под порывами ветров, дышала белесыми туманами падей и с печальной мудростью вглядывалась в небесные выси голубыми глазами озер. Ее непроходимые кущи от одного горизонта до другого извилистыми змейками разрезали небольшие таежные речки, причудливо петляющие среди задумчивых сопок и глухих лесных чащоб. Было неясно, откуда и куда несут они свои холодные воды, безмолвно унося эту тайну с собой за далекие горизонты. Растущие по их берегам лиственные деревья и кустарники уже оделись в яркие желто-багряные осенние наряды и с высоты птичьего полета пестрыми лентами выделялись на фоне сумрачных хвойных лесов.
На одном из берегов зоркий взгляд орла выхватил одинокую фигуру странника, бредущего на север в самые заповедные таежные угодья, которые он прячет от не прошеных гостей за непролазными буреломами и непроходимыми топями болот.
Что ищет этот угрюмый пилигрим вдали от людей, какой неодолимый рок влечет его навстречу суровым испытаниям, откуда немногим удавалось вернуться назад.
Неожиданно орел заметил серую тень волка, мелькнувшую под мохнатыми кронами деревьев, который преследовал человека. Выскочив на открытое место, огромный волчище поднял голову и пристально поглядел на орла; на мгновение взгляды двух грозных хищников земли и неба встретились., изучая друг друга. После чего, волк окончательно растворился среди густых зарослей, а орел продолжил дальше кружить над тайгой, успокоенный, что теперь человек не уйдет далеко от этих мест.
А ни о чем не подозревающий путник, продолжал все дальше углубляться в лесные дебри, полностью погруженный в свои мысли. На нем была просторная брезентовая куртка защитного цвета, такие же штаны, заправленные в растоптанные сапоги и, видавший виды, потертый рюкзак за спиной. Большой двуствольный карабин на плече делал его похожим на охотника, но отсутствующий взгляд, будто обращенных в себя светлых глаз говорил, что это не так. При ближайшем рассмотрении, его можно было бы назвать даже красивым, если бы не многодневная грубая щетина на щеках и угрюмое выражение лица.
Беспечный бродяга – ветер беспорядочно разбросал его русые волосы по лицу, на котором лежала печать душевной муки и раздумий. Он упорно продвигался в глубь тайги, входя в нее, как в священный храм без стен и потолков, где исчезают незримые границы между мирами, и растения, словно добрые духи земли, открывают свои сокровенные тайны людям, и становятся понятны их негромкие голоса среди шелеста листвы, и, кажется, сама мать-природа чуткими глазами полевых цветов заглядывает в наши глаза, чудотворно исцеляя душевные раны.
Ранняя осень грустно сопровождала Павла, прощально шелестя сухой листвой под ногами, тогда как весь лес, будто замер в тревожном ожидании зимы, и лишь заветные березки еще приветливо махали золотистой листвой ему свысока, но за их редеющими кронами уже проступали мохнатые лапы сосен и елей. Особое очарование витало в этом хрупком равновесии природы. Только неугомонный ветер все пробовал заиграть с Павлом, внезапно налетит, обдав осенней прохладой, взъерошит волосы и умчится прочь в высокие кроны, щедро осыпав вихрем листопада.
