О том, что Дора переживает очередной душевный кризис, Вероника догадалась моментально: стрессы подруга не переживала, а скорее пережевывала, лицо ее, появившееся на экране ноутбука, напоминало морду хомяка, уже создавшего нешуточный запас на случай затяжной депрессии. Тугие загорелые щеки проживающей в далеком Израиле Вознесенской, казалось бы, должны петь гимны прекрасному здоровью, полноценному сну и качеству провианта в магазинах Тель-Авива, но Вероника разглядела за «здоровой» вывеской симптомы продолжительной хандры. В отличие от поджарой Вероники, которой в стрессовой ситуации кусок в горло не лез, Вознесенская тот стресс зажевывала с трудолюбием и мощью сельскохозяйственной молотилки. Перемолачивала потрясающие объемы продовольствия и уверяла окружающих, что стресс таки сжигает все калории.
Врала, конечно. Себе и окружающим. А Нике говорила, что у них элементарно разная скорость метаболизма. Вероника притворялась, будто верит мусоросжигательным иллюзиям подруги, так как лежачих никогда не добивала. А потому сидела сейчас за письменным столом перед разложенным ноутом и прилежно слушала. Километры, заполненные морем и землей, подруг отнюдь не разделили, продвинутые технологии позволили общаться и делиться. Доре регулярно требовались внимательные дружеские уши. Вероника по ней попросту скучала.
– …Короче, думала я, думала, подруга, и решила вернуться. На Родину! – Сказано было именно с большой буквы. Твердый пафос интонации сомнений не оставил. – Обрыдло все, понимаешь? Торчу, как проклятая, с двумя поцами в одной конуре…
Кто такие поцы, сидящие вместе с Дорой в тесноте, Ника прекрасно знала: Хаим и Димка, коллеги Вознесенской по туристическому агентству. Периодически эти парни становились прекрасными ребятами, но чаще…
– Ты хочешь насовсем вернуться? – ввернула Вероника вопрос, воспользовавшись паузой, пока подруга запивала печеньку молоком.
– Ну, – жевнула та. – Навсегда. Уже билеты на послезавтра заказала. – Она подмигнула. – Ты бизнес со мной еще не передумала мутить?
Мечтательные разговоры о совместном предприятии, где профессиональный кондитер Вероника Полумятова торты с пирожными печет, а Вознесенская рулит «рутиной» их потенциального кафетерия, были любимой темой разговоров через километры моря и земли. Темой сближающей и иногда нетрезвой, пару раз Дора даже начинала за разговором чемоданы собирать.
Но никогда еще не была настолько непреклонно настроенной.
– У тебя что-то случилось? Дор? – осторожно поинтересовалась Вероника. Порой и лучшую подругу необходимо подтолкнуть к откровенности.
– Да как сказать… – Подруга запустила пальцы в густые смоляные волосы, взлохматила прическу. – Не знаю! – выкрикнула и трагически округлила прекрасные глаза персидской княжны, сверкнувшие слезой, как попавшие под дождь полированные черные агаты. – А вот ты погадай мне!
Неожиданно. Дора отлично знала, как Вероника относится к своему хобби – гаданию. Как-то Вознесенская была свидетелем тяжелого переживания Ники, когда той пришлось сказать одной из общих приятельниц печальную правду: «Тебя, Мария, прости, ждет серьезное испытание, удар…» Вероника честно не понимала, почему карты с ней разговаривают, но была твердо убеждена: карты не простят ей ложь, даже благую, из сочувствия. И на заявление Вознесенской: «Ты Машке соврать не могла, что ли?», Ника ответила твердо: «Нет, не могла. Нельзя».
После того разговора Дора поклялась, что никогда не попросит Веронику так страдать, гадать ей. Она, мол, вообще и в принципе не хочет знать о чем-то наперед.
И вдруг…
