Засекреченная лаборатория, Франция
3 марта 2018 года, 4:32 утра
Леон с ужасом смотрел на свою правую руку. Сквозь небольшой разрез на перчатке сочилась кровь. Схватив с рабочего стола банку со спиртом, он вылил всё её содержимое на рану. Впрочем, в этом не было никакого смысла. Вирус, выведенный и выращенный им лично с таким трудом и даже любовью, уже начал свою работу внутри организма своего создателя, с каждой секундой поражая здоровые клетки. У него в запасе были примерно сутки, в лучшем случае двое.
Леон опустил взгляд на пол, где поблёскивали в свете ламп осколки пробирки, которые он так неосмотрительно кинулся поднимать, игнорируя технику безопасности.
Если бы мужчина не был трусом, вирус остался бы здесь и не вышел за пределы лаборатории. Но Леон был им.
«У меня осталось пятнадцать секунд до полной блокировки дверей», – подумал он.
Отбросив пустую банку в сторону, он кинулся к двери и ввёл на дисплее пятизначный код. Дверь начала медленно открываться, но в тот же момент вспыхнула красная лампа. Леон протиснулся в образовавшуюся ненадолго щель. Со всех сторон его окатило обеззараживающим раствором. Подбежав ко второй двери, он успел ввести код до полной блокировки системы. Выбравшись из стерилизационного отсека, он прижался к стене мокрой спиной, стянул с головы защитный шлем и глубоко вдохнул свежий воздух лаборатории 2—11.
Он стёр капельки пота, выступившие на висках, и огляделся. Коллеги спешили к нему, встревоженные сработавшей системой безопасности.
Леон поспешно сжал повреждённую ладонь в кулак, чтобы никто не заметил разреза в его герметичном защитном костюме.
– Что случилось? – спросила подоспевшая первой Жаклин, старший лаборант.
– Разбил пробирку, ничего страшного, не волнуйся, – притворно поморщившись, ответил Леон. Он понимал, что все, кто сейчас стоят рядом с ним, уже вдыхают заражённый им воздух.
– С вами точно всё в порядке? – Один из младших сотрудников, принятый на работу неделю назад, со страхом смотрел на любимого начальника.
– Да, Матье, иначе система меня бы не выпустила, – соврал Леон, выдавив из себя улыбку.
Он знал, что ему поверят на слово и никто не будет смотреть записи с камер видеонаблюдения. Потому что он был большой шишкой. Пожалуй, самой главной шишкой в этой лаборатории.
Лаборанты, пожимая плечами и тихо переговариваясь, начали расходиться по своим рабочим местам. До конца смены оставалось ещё несколько часов, в течение которых сотрудники лаборатории 2—11 распространяли вирус по всему зданию. Утром три сотни человек сдали смену коллегам, передав им, помимо текущих рабочих вопросов, и страшный вирус, и отправились по домам к своим мужьям, жёнам, детям, любовникам и друзьям.
Леон же закрылся в своём кабинете. Включив компьютер, он поправил веб-камеру, горько усмехнулся и начал запись.
– Меня зовут Леон Гроссо. Сегодня в 4:32 утра я разбил пробирку с опытным образцом JDM-2204-66. – Он тяжело вздохнул и поднёс порезанную ладонь поближе к веб-камере. – Получив порез в процессе уборки испорченных материалов, я заразился вирусом сам, а впоследствии заразил пятнадцать сотрудников лаборатории 2—11, скрыв от них правду об этом инциденте. Эти люди уже разъехались по домам к своим семьям. По моим расчётам, для того чтобы вирус распространился по всей планете, необходимо от семи до двенадцати суток. Мне очень жаль.
Леон отвернулся от камеры и украдкой вытер слезу, скатившуюся по щеке.
– Я один виноват в случившейся трагедии. Через две недели девяносто девять процентов населения нашей планеты погибнет.
