Евгений
— Дети, у нас новенькая, —
усмехаюсь, слыша гнусавый голос Крокодила, и продолжаю карандашом в
левой руке рисовать в тетради соседа по парте, пока он пялится на
новенькую, разинув рот.
Я не горю желанием лицезреть
девчонку, чей папаша владелец заводов-пароходов. А именно такие
слухи ходят по школе вот уже которую неделю и не дают покоя как
ученикам, так и учителям. Никому из них не хочется учить выскочку,
и отчасти я их понимаю. Тоже мне, фифа, свалилась как снег на
голову, и терпи ее весь год. Если девчонка думает, что здесь ей
будет легко, то вынужден расстроить, ей будет сложно. Очень
сложно.
Дело в том, что школа наша самая
простая в районе и талантами не блещет. Вот вообще никакими.
Спортсменов нет, если только физрук, что через раз приходит на урок
поддатым. Умников, которых можно смело отправлять на олимпиады,
чтобы те защитили честь школы, не краснея за них после, тоже нет.
Хотя нет, вру. Теперь есть. Если не ошибаюсь, девчонка чуть ли не
золотая медалистка, хотя, может, и ошибаюсь. Все-таки не абы кто, а
из семьи медиков да профессоров. Там глупни не водятся.
Продолжая рисовать довольно изящные
каракули в тетради друга, пользуюсь случаем и смотрю на него из-под
опущенных ресниц. Друг будто не дышит. Сидит с ровной спиной, будто
вешалку привязали для поддержания осанки, и пялится во все свои
карие глаза на доску, около которой находится новенькая. Не
выдержав, медленно поднимаю голову чисто из мужского любопытства и
удивленно замираю, увидев ее. Девчонку, чью тупую башку готов был
снести неделю назад.
— Виктория Смолова, ваша новая
одноклассница. Я понимаю, что этот год последний, но очень прошу
девочку не обижать, — вежливо просит классуха, а сама чуть ли
зубами от досады не скрипит. Конечно, дочь богатеев свалилась на
голову, ей теперь за ней и присматривать, иначе девочку заклюют. А
заклюют девчонку, заклюют. Все проще простого.
Не обижать? Да я ее прибить готов,
идиотку эту.
Я замираю, напрочь забывая, как
дышать. Все мое внимание, как и внимание всех парней класса,
привлекает та самая девчонка, из-за которой я чуть не
отправился на тот свет. Она стоит у доски и нервно теребит лямки
рюкзака, а у меня внутри все разрывается от лютой ненависти. Мне
хочется встать и заехать по тупой башке рюкзаком, чтобы в следующий
раз она думала, прежде чем творить такое.
Идиотка!
Но даже несмотря на страх, что
плещется на дне ее красивых карих глаз и виден мне с «камчатки»,
она пытается смотреть на класс уверенно. Быть выше нас,
простаков.
Идиотка-мажорка.
Красивая, но идиотка-мажорка.
Черная водолазка, облегающая
стройную фигуру, довольно вызывающая, синие джинсы по талию с
широкими штанинами и черные кроссовки. Но дело даже не в дорогих и
модных шмотках, коими она привлекает ненавидящие взгляды
одноклассниц. Дело в ее внешности, в ее непохожести на
остальных.
Стройная фигура со всеми
округлостями бесспорно привлекает внимание парней. Огромные,
насыщенно шоколадные глаза, обрамленные густыми ресницами, манят к
себе и выглядят до одури сказочно. А по маленькому курносому носику
так и хочется щелкнуть пальцами, чтобы она его не морщила. Темные
волосы длиной по пояс и пухлые губы, похожие на вареники, млять.
Так и хочется их смять.
Она похожа на куклу Барби. Красивая
и нереальная. Далекая.
— А она ничего так, — присвистнув на
весь класс, протягивает дурак-одноклассник, одновременно отбивая
ручкой ритм по парте, на что я раздраженно пихаю его локтем под
ребра, заставив со стоном заткнуться. Какого хрена он привлекает ее
внимание к нам?!
— Согласен, — киваю и произношу
спустя минуту, едва усмехнувшись.
Признаваться в том, что меня
заинтересовала эта девчонка, я не собираюсь даже себе. Мы слишком
разные. Как холодная вода и кусачий огонь, как ясное небо и черная
земля. Кто я для нее? Однодневное развлечение, и никак не больше.
Ее родители никогда не примут меня, поэтому не стоит даже смотреть
в ее сторону. В жизни надо быть реалистом и брать только то, что
можно унести. А она? Она для меня недоступна, как бы привлекательна
ни была.
