Антон
Одиночество…
Какое оно, что собой представляет
это страшное слово?
Причин может быть множество, и самые
распространенные — предательство и лень. Звучит паршиво, но так оно
и есть. Люди закрываются из-за обид на окружающих, а кто-то просто
не желает поднять задницу с дивана и что-то сделать для себя.
Мое же одиночество заключается в
ненависти ко всему, что меня окружает. Да, соглашусь, это еще хуже.
Но что поделать, когда обстоятельства складываются не в твою
пользу. И единственное место, где я чувствую себя свободным и не
одиноким, — это яблоневый сад в заброшенном дворе.
Место, где можно побыть в тишине и
подумать.
Солнечные лучи пробираются сквозь
ярко-розовые лепестки цветущей яблони. Зажмурившись, я кладу голову
на согнутые колени и в который раз пытаюсь понять, почему меня так
не любит жизнь? Она с удовольствием пинает меня под зад при каждом
удобном случае, мать ее.
Ах да. Всем привет! Меня зовут Антон
Северский. Мне семнадцать лет, и практически с рождения я
детдомовец. Да, тот самый ребенок, что не помнит маму и папу и не
слышал от них доброго слова. Я даже не знаю, где они и живы ли
вообще. Вот такие хреновые дела.
"Жизнь неслась красотой
сериала
И сюжетом картин без
финала,
Я не знал этот мир без
обмана
До тебя.
Снова мысли бегут и
обратно,
В голове ничего не
понятно,
Ты наградой явилась
внезапно,
Знаю я."
Сопливый голос мужика доносится из
настежь распахнутого окна кабинета, принадлежащего нянечкам. Он
поет слащавым голосом о любви, заставляя морщиться от отвращения.
Какая к черту любовь? Здесь бы выжить после выпуска и не опуститься
на дно, с которого я потом вряд ли когда-либо поднимусь.
Сглатываю, уловив аромат
свежеиспеченных пирогов, и отворачиваюсь к песочнице, где играет
малышня, строя замки и фигурки из песка. Эти курицы (так мы
называем за спиной нянечек), не имея ни грамма жалости и сожаления,
любят посидеть у окна с видом на детскую площадку и чаевничать со
свежеиспеченными пирогами, в то время как детвора, истекая слюнями,
пытается найти укромное место, пока не завершится сей пир. Они
уверены, что дети увлечены игрой и ни черта не чувствуют. Говорю
же, изверги!
Видимо, у меня настолько паршивое
настроение, что не хочется никуда бежать и прятаться. Внезапно
накатило состояния апатии, и с недавних пор мне стало безразлично
все, в том числе и это гнилое место. Да-да, именно так.
Равнодушно блуждая взглядом по
округе, я в который раз подмечаю не столь приятные детали, такие,
как обшарпанные стены, давно требующие ремонта, или гриб над
песочницей, что готов свалиться в любой момент, и думаю, что
сегодняшний майский день чудесный, даже несмотря на то, что утром,
как из пожарного шланга, лил дождь, и лишь к обеду горячее солнце
осветило блеклую окрестность. Только вот его тепла не хватило,
чтобы прогреть сырую землю, на которой я сижу, опершись спиной на
цветущую яблоню. Единственное прекрасное место в этом серой
местности.
Легкий ветерок играет в зелени
деревьев, иногда посвистывая и цепляя пряди моих волос. Где-то поют
птицы, изредка пролетая над серой крышей детского дома №6. Вроде
все как обычно, но на душе неспокойно. Ощущение, что вот-вот должно
случиться то самое, что напрочь перевернет мою жизнь. Не понимая
беспокойства, что бушует внутри и грозит вырваться на свободу,
поднимаюсь на ноги и оглядываюсь по сторонам, выискивая цепким
взглядом причину своей тревоги.
— Куда прешь, мелкая? — привлекает
мое внимание озлобленный детский голос, и, повернувшись в его
сторону, я ухмыляюсь.
Ну надо же, маленький сорванец снова
качает права перед новеньким. И ведь ему совершенно плевать, что он
недавно вышел из лазарета, в который попал не случайно. Группа
пацанов его возраста, давно уже сговорившись, устроила ему темную в
душевых кабинах. Ибо этот мелкий слишком шустрый и совсем без
тормозов.
