Глава 1.
Настоящий оптимист – это когда на надгробии написано: «Всем
– чмоки. Увидимся!»
Именно об этом я подумала, когда услышала гребанный диагноз
больше напоминающий забористый мат. А ведь у меня просто болела
голова. Да, часто. Да, неприятно. Но…
– Можете повторить? – пробормотала я, уставившись на
доктора.
– У вас глиобластома. Многоочаговая глиобластома. Головокружение
и головные боли у вас из-за нее. Больше я смогу сказать только
после биопсии, но доступ к очагам сильно затруднен.
– Ясно… – кивнула я. – И это, – я махнула рукой на снимок моего
мозга, – лечится?
– Конечно, – кивнул с готовностью пожилой врач, а после неловко
кашлянул, глянув на меня поверх очков. – Вот только…
– Что?
– Как я уже сказал, доступ к очагам сильно затруднен…
– Сколько мне осталось? – потерев пальцами переносицу, устало
пробормотала я.
– Месяц, – выпалил мужчина, поджимая губы. – Но если вы пройдете
комплекс лечения, включающий в себя химиотерапию, лучевую
терапию…
– Я смогу полностью избавится от этой… бластомы? – некультурно
перебив мужчину на полуслове, совершенно спокойно поинтересовалась
я.
– Нет, но у вас будет полгода или даже год…
Хмыкнув себе под нос, я широко улыбнулась, стараясь попросту не
рассмеяться. Да это же просто шутка века! Я, без какого-то вообще
умысла, просто прошла провериться и понять, не скачет ли у меня
давление. Как-никак недавно мне стукнуло двадцать восемь. Уже,
казалось бы, не девочка, но и женщиной меня трудно назвать.
– Может, валерьянки? – участливо поинтересовался доктор.
– Нет, спасибо, – мотнула я головой.
Задумавшись на несколько секунд, я окинула взглядом кабинет
врача, немного скривившись от едкого запаха лекарств. Выхода у меня
было только два. Или согласиться на лечение и, как я понимаю,
провести эти полгода – год, если повезет, в больнице. Или
насладиться своими оставшимися тридцатью днями не выкидывая на
ветер неопределенную, но явно не маленькую, суму денег и сделать
хоть что-то для себя.
А что? Что я видела в свои-то двадцать восемь?
Родилась, училась, работала и наконец-то открыла свою маленькую
кофейню. Все время куда-то бежала, куда-то спешила, а толку?
Впрочем, я всегда была оптимисткой. Мой стакан никогда не был
наполовину пуст.
– Выпишите мне, пожалуйста, обезболивающие, – решив все для
себя, с улыбкой попросила я.
– Вы отказываетесь от лечения? – пораженно уставился на меня
доктор.
– Отказываюсь…
Написав отказную от лечения и получив свой рецепт
обезболивающих, которые должны были помочь мне провести свои
последние тридцать дней в относительно прекрасном настроении, я
задумалась над тем, что хочу сделать. Хм… мне определённо нужен
список!
Следующие несколько дней я вертелась, как белка в колесе,
разъезжая от нотариуса к похоронному бюро. Увы, но оставлять на
своих многочисленных родственников важную миссию моих похорон я
совершенно не собиралась. Да и, я же еще не замужем, значит,
хоронить меня будут в свадебном платье.
Уж не знаю, возможно, так на меня повлиял стресс, но подумав
немного, я решила, что все получилось даже весьма неплохо. В самом
деле, я ведь могла и дальше не обращать внимания на головную боль и
в один день попросту окочуриться без возможности сделать несколько
приятных дел напоследок.
– Это платье вам очень идет, – заискивающе проговорила
консультант в свадебном салоне.
– Правда? А мне, кажется, полнит… – вздохнула я, смотря на свою
талию.
Увы, но сногсшибательных девяносто-шестьдесят-девяносто у меня
никогда не было. Где-то сто-восемьдесят-сто десять. Впрочем, я не
огорчалась по этому поводу. Главное – индивидуальность. А я во всех
смыслах была индивидуальна до мозга костей. Собственно – у меня и
выбора-то не было. Пять единокровных братьев – это та еще головная
боль.
