Выйдя из репродуктивной клиники, я быстрее села в машину. Снег
заметал улицы, несмотря на середину ноября, погода стояла морозная,
и я потерла руки, чтобы согреться. Вердикт репродуктолога был
неутешительным: никаких изменений. Матери звонить не стала, та
каждый неудачный месяц, посвященный зачатию, воспринимала как
личную трагедию. Выслушивать от нее потоки слезливых причитаний
сегодня я была неспособна. Мужу тоже не набрала, хотя с пару минут
крутила телефон в руках — сообщу лично, до офиса Вити всего-то
двадцать минут езды. Сообщила об очередном неуспехе только подруге,
коротко черкнув сообщение. Телефон завибрировал — Кристинка
ответила мне грустным смайликом и приглашением на кофе.
На дорогу выехала осторожно, но все равно заслужила долгий и
противный сигнал от проезжающего по крайней правой внедорожника
бмв. Сидящий за рулем мужчина экспрессивно покрутил пальцем у виска
и дал по газам, я осторожно пристроилась позади. Нервничая из-за
того, что не знаю, как сказать мужу об очередной неуспешной попытке
зачать, ехала предельно аккуратно — снег на дороге превратился в
подмерзающую кашу, да и темнеет.
К офису Виктора подъехала спустя почти полчаса, уже по самой
темени. Машин на парковке было немного, поэтому я подобралась к
самому бизнес-центру, припарковалась у машины мужа. Неприятное
предчувствие скребло на душе: Витя явно будет не рад очередному
пролету. Наши отношения и без того утратили прежний романтизм и
легкость, превратившись в постылую гонку за желанной беременностью,
поэтому попадать под горячую руку мне не очень хотелось.
Входя в фойе, я корила себя, что приехала — могла бы сообщить об
этом дома. Но не удержалась: мне почему-то казалось, что здесь, в
офисе, муж не будет в очередной раз ругаться. Я почти дошла до
лифтов, когда сзади меня окликнули:
— Ирина Сергеевна, добрый вечер. Погодите минутку…
Ко мне быстрым шагом приближался Женя — администратор, сын
одного из сотрудников отдела развития, которого Витя пристраивал
около полугода назад. Выглядел он напряженно, и я тоже подобралась,
чувствуя, как усиливается нервное напряжение.
— Добрый вечер! Вам бы пропуск обновить, Ирина Сергеевна, — чуть
запыхавшись, пролепетал Женя и махнул в сторону электронной
проходной. — Всего-то десять минут, заявление заполнить, и Виктор
Александрович как раз освободится.
При упоминании мужа Женя поправил воротник рубашки и быстро
глянул вверх, на стеклянную кабину лифта. Не в духе, что ли, Витя
сегодня, раз даже мало контактирующий с ним Женя так нервничает?
Пока я перебирала и заполняла заявление и сопутствующие бумажки, —
даже для гостей компании пропуска оформлялись по всей форме, — Женя
продолжал коротко посматривать в сторону лифта. Ждал кого-то что
ли? Однако его тревожное состояние передалось и мне, и я, быстро
подмахнув две последние бумажки и согласие на обработку
персональных данных, вручила ручку Жене и двинулась к лифту.
— Ирина Сергеевна…
Снова окликнул меня Женя каким-то жалобным тоном, когда я в
нетерпении нажимала кнопку лифта. Выглядел он побледневшим и
каким-то отчаявшимся. А я неожиданно для самой себя успокоилась: не
зря он так задерживал меня внизу, явно по распоряжению Вити. Да и
муж никогда не любил моего нервного и торопливого состояния и
раздражался. Двери лифта закрылись за мной, раздался звуковой
сигнал, и я выдохнула. Нехорошее предчувствие только усиливалось,
сердце начало неровно отбивать ритм. Витя явно скрывает от меня
что-то, раз уж попросил придержать внизу. Или кого-то… На что-то
приятное я, само собой, не рассчитывала, но… Не любовницу же он там
от меня прячет?
Лифт звякнул, открывая двери, и я даже посмеялась своей мысли.
Офис встретил меня тусклым освещением и полной тишиной. Быстро
прошла по пустым коридорам к высоким черным дверям из матового
стекла, распахнула створку и замерла. А потом усмехнулась.
