Две девчонки напротив, лет по пятнадцать, в непонятных многослойных шмотках, кедах на толстой подмётке и с разноцветными браслетами на руках ругались между собой уже минут пять. Мат стоял коромыслом. Макс сидел на противоположной стороне, через дорогу, на лавочке.
Наташа опаздывала. На душе было тревожно. Как же он терпеть не мог май вместе с его распускающимися листиками, с его предательской нежностью! Все сложные события в его жизни происходили в мае. Свадьба, которая закончилась разводом, например, тоже пришлась на май.
Между тем одна девчонка сорвала с другой бейсболку и с силой бросила её на газон. Та, у которой сорвали бейсболку, дёрнула вторую за висевшие на шее украшения – пластиковые бусы рассыпались по брусчатке, а то, что осталось в руке, она бросила вслед за своей бейсболкой.
Что за ерунда? Ещё полминуты, и они вцепятся друг другу в волосы. Страсти накалялись.
– Эй, школьницы, не пора ли домой учить уроки? – подошёл к ним Макс, – Вы в общественном месте, что за поведение?
– Ты кто, дяденька? Вали отсюда! – выкрикнула одна из них, но на всякий случай осторожно, без мата.
– А-ну, тихо! Я при исполнении. Ещё одно матерное слово и рукоприкладство – обе поедете в правильное место. На учёт не терпится встать? – Макс повысил голос.
Корочка старшего следователя по особо важным делам у него была наготове, но её не пришлось доставать, так как обе переглянулись и быстро зашагали в сторону метро. Что -то было в этом высоком мужике настоящее, и он не шутил.
– Детей пугаешь? – услышал он за спиной голос Наташи.
– Привет! Эти Джульетты сами кого хочешь напугают, матерятся, как две старые шлюхи, во весь голос.
– Молодые шлюхи, по-твоему, намного вежливее?
– Привет, Натали, – Макс наклонился и поцеловал Наташу в щёку, – пошли в театр, осталось пятнадцать минут до начала, – он кивнул в сторону «Современника», находящегося в ста метрах от скамейки, около которой они стояли.
– Макс, мне тяжело это говорить, я очень волнуюсь, но я думаю… нам надо прекратить встречаться. Я ещё не могу после смерти Саши впустить в свою жизнь нового мужчину.
Слова, которые он подсознательно ждал все последние дни.
– Прости.
Волна жара прокатилась по его телу, оставив за собой ледяное оцепенение.
Он ничего не ответил. Стоял и смотрел, как она уходила от него по аллее. Могла бы сказать это по телефону, зачем надо было приезжать?
Хотелось броситься к ней, прижать к груди и шепнуть в ухо, что она перепутала, ничего такого она не произносила, а ему показалось.
Но Макс не шевелился. Он застыл отключенным роботом.
С самого утра почувствовал, что день ничего хорошего не предвещал. Тринадцатое мая – День Якова. Он помнил про этот день от деда. У деда висел на стене церковный календарь, и он, в прошлом коммунист, прямо-таки жил по этому календарю последние годы. Под старость люди плюют на условности, под старость люди становятся похожими на самих себя.
Макс пошёл к театру, подарил билеты первому попавшемуся парню, стоявшему у входа в надежде купить «лишний билетик», и отправился к машине, припаркованной на Мясницкой.
К Наталье Николаевич он пришёл с допросом, связанным со смертью мужа, директором по торговле компании «Цветущая слива», которая занималась импортом дорогой мебели из Китая. Макс ожидал увидеть сломленную женщину, но встретил холодную, собранную вдову, которая не верила в «несчастный случай». И ещё увидел красоту, которую всегда искал – тихую, нежную, синеглазую, с достоинством уважающего себя человека.
После встречи она ни на минуту не исчезала из его сознания.
Ему не давали заниматься делом её мужа, кто только ему не звонил лично, в какие кабинеты он только не ходил. Он нашёл странности: камеры на складе отключили за час до смерти, свидетели исчезли, а двое поменяли показания, в телефоне Капралова были стёрты записи разговоров с владельцем компании Олегом Варламовым.
