Старики рассказывали об этом так: в конце лета, вскоре после того дня, когда начинают печь хлеб из зерна нового урожая, один юноша заблудился в холмах. Быть может, после деревенского праздника, на котором парни хвастались, как водится, силой и удалью, он чувствовал себя особенно храбрым, а может быть, не обошлось тут без недобрых чар, но взбрело же ему в голову пойти вслед за черной птицей, которую он повстречал на окраине деревни. Птица была вроде ворона, только очень уж большая, и глаза у нее отливали золотом, вот он и подумал – не иначе как сторожит она где-нибудь на холме или в лесу чудесный клад. Теперь главное не упустить ее, дождаться, когда она сядет наземь, схватить и не выпускать из рук, пока не укажет птица дорогу к сокровищу. Птица, конечно, оказалась хитрее: перепархивала себе с камня на камень, с куста на куст, а потом, как стало смеркаться, взмахнула крыльями и улетела. Пешком за ней разве угонишься? Тут-то парень и смекнул, что попал в беду: места кругом незнакомые, солнце село, да еще и волки стали подвывать. Направо болото, налево овраг – некуда податься.
Испугался парень, стал кричать – вдруг отзовется добрый человек, выведет на дорогу? Вышла к нему из березняка девушка – видно сразу, что непростая: волосы черные, как вороново крыло, глаза золотом отливают, платье длинное, а за сучки не цепляется, подол словно сам по земле плывет. Спросила: «Как забрел ты в мои владения и зачем меня беспокоишь?» Юноша взмолился, чтоб вывела она его на тропу или дала приют до утра – худо человеку ночью без пристанища. Согласилась девушка, но сказала, что даром помогать не станет. Парень со страху клянется-божится, сулит ей стадо овец пригнать или лучшего отцовского быка. А девушка говорит: «Не надо мне твоих овец и быков, у меня в лесу свои стада. Сделай меня своей женой, тогда будешь жив». Парню девушка приглянулась, протянул он ей руку и обещался; тогда отвела она его к себе домой, и пробыл он там до рассвета, а поутру вернулся в деревню. Отец с матерью стали расспрашивать, где ночью был, да он как-то отговорился – мол, заснул после праздника в чужом амбаре.
День прошел, другой, там и год минул – и пришла в деревню прекрасная девушка, волосы черные, как вороново крыло, глаза золотом отливают. Не одна пришла – с ребенком на руках. Прямо в дом, где жил ее нареченный, явилась и сказала: «Прими своего сына, муж мой, пусть он растет среди людей». Отец с матерью испугались чуть не до смерти, а как опамятовались, сказали твердо: не будет того, неведомому отродью в деревне не место. Парень, может, и согласился бы взять ребенка, да против родительской воли идти не посмел. Только и сказал: «Иди своей дорогой, а что меж нами было – забудь, нет у меня ни жены, ни сына». Тогда уронила девушка на лицо ребенка две слезинки и предрекла обманщику великое горе. Тут вспыхнуло пламя в очаге и погасло, а когда зажгли свечу и осветили комнату, увидели, что пропала гостья вместе с младенцем, и следа не осталось.
Так и вышло, как она сказала: года не прошло, слег парень в горячке и помер, а за ним и мать с отцом с тоски по единственному сыну. Юноша-то был и смельчак, и красавец, и работник на все руки, и невесту ему подыскали, да вот не судьба.
Много лет с тех пор минуло, уж и забыли все о том. Да вот однажды, незадолго до того дня, когда пекут хлеб из нового зерна, налетела на деревню стая злых черных ворон. Не пришлось людям собрать урожай: истребили птицы все до колоска. Отгоняли их камнями и палками, многих убили, но всю стаю одолеть не смогли. Собрались тогда люди на сход, посудили и решили так: чем помирать голодной смертью, надо перебираться в другие края. Место это, видно, проклято, и не будет здесь удачи. Никто такого прежде не видал, чтоб вороны клювами колосья выдергивали и лапами в землю втаптывали. Так и не стало деревни, разбрелась вся. Теперь уж небось и дома повалились, поле кустами поросло. И памяти никакой не осталось!
