Уезжать не хотелось. Я сидел и смотрел на сумку с уложенными вещами, никак не решаясь её закрыть. Здесь, в далёком посёлке, надёжно укрытом от посторонних глаз, среди величавых, таёжных кедров и сосен, жизнь текла размеренно и спокойно. С самого рождения я жил здесь, в тайге, среди родичей и друзей, вместе со своими родителями. Вот, только мама так и не прижилась. Сначала она стала быстро уставать. Потом начала болеть голова. Через год её свалила с ног простуда, быстро перешедшая в воспаление лёгких. Вердикт лекарки-ведуньи бабушки Славены был однозначным: тайга не приняла и погубит её! Пришлось маме переезжать в родной город в далёком Подмосковье. Там ей стало намного лучше, врачи быстро поставили маму на ноги. Ещё пару раз она пробовала вернуться в тайгу, но все повторялось и, наконец, мама смирилась с тем, что ей придётся жить вдали от семьи.
– Юргеш, поторопись! – раздался с улицы строгий голос дяди. – Иначе мы опоздаем на самолёт!
– Да, дядя! – отозвался я и вздохнул, оторвавшись от созерцания сумки с уложенными вещами, быстро застегнул её и выбежал на крыльцо. – Я уже здесь!
Увернувшись от дядиного подзатыльника, перемахнул через открытый багажник чёрного внедорожника, стоявшего во дворе, попутно забросил туда свою сумку и юркнул на пассажирское сиденье, всем видом изображая ангельское смирение и послушание. Впрочем, вздумай дядя и в самом деле надрать уши, меня не спасла бы ни машина, ни кроткая и послушная мина. Дядя Улар только хмыкнул, глядя на мои выверты, завёл машину, и мы поехали в аэропорт.
Однажды я спросил, почему мы с папой сами не можем поехать в то, далёкое Подмосковье и жить с мамой? И тогда отец рассказал, что там, за пределами нашего посёлка, живут люди совершенно непохожие на нас. Эти люди не умеют читать запахи, не видят в темноте и не имеют второй, звериной формы. Они слабее физически и они не знают о том, что бывают люди-звери. Вернее, не помнят. Когда-то они знали про нас и боялись. И из страха почти истребили оборотней! Ведь нас всегда было мало. Тогда наши предки ушли в глухие леса, в горы, научились скрываться. Постепенно люди уверились в том, что страшных оборотней больше нет, и забыли о них. Разве что в сказках можно найти упоминание о тех, кто носит звериную шкуру. И теперь оборотни осторожны. Помня о прошлом, они живут скрытно, не показывая людям свою природу. Именно поэтому детей, не умеющих ещё контролировать себя, свои чувства и тело, за пределы безопасной территории вокруг посёлка не выпускают.
Папа и мама как-то смирились с такой жизнью. Папа часто ездил к ней. И она тоже приезжала к нам. Ненадолго. На выходные. Иногда приезжала на целый месяц! И хотя папа ворчал, что это опасно, она все равно оставалась и старалась все время быть рядом. Я постепенно повзрослел, научился сам охотиться, часами пропадал у деда в кузнице или вырезал из дерева всякие интересные штуки и игрушки для малышни. Разумеется, у нас была и своя школа! Учительница Таисса была, кстати, обычной человечкой, как и моя мама. Она появилась в нашем посёлке давно, ещё до папиного рождения. Вышла замуж за Хвата, дедушкиного младшего брата. Её многие ребята бабушкой зовут. Только тихонько, потому что Таисса очень не любит, когда её называют бабушкой. Папа говорит,… говорил, это потому, что человеческие бабушки её возраста выглядят примерно так, как наши Мудрейшие! Седые, сморщенные, как сушёные яблоки и слабые, как дети! Таисса в свои семьдесят два вовсе не была похожа на сухофрукты. Да, и трёпку могла задать, ещё какую! Это потому, что оборотни живут гораздо дольше людей. А Таисса, войдя в наш род рысей, и, получив благословение Великого Предка, получила и силу Рода. Я часто мечтал, как поеду к маме вместе с отцом и старался учиться изо всех сил! И наукам и самоконтролю! А потом…
