Глава 1
Голубое небо, но не яркое, слепящее
своей искристой бирюзой, а пастельное, будто бы немного выцветшее
от тёплых и ласковых солнечных лучей, подёрнутое молочными
облаками, напоминающими штрихи, оставленные кистью художника.
Солнечного диска нигде не видно, он прячется, играет с людьми и
заигрывает с ними, подмигивает им из-за тряпиц облаков, но он точно
есть где-то там, в прекрасной вышине.
Немного кривоватая яблонька вся в
цвету и скоро ветви её покроются сочными плодами. Её аромат
потрясает, он дурманит и заставляет верить только в хорошее.
Кажется, будто достаточно закрыть глаза и протянуть руку и можно
будет коснуться небес и сорвать райский плод, который точно не
станет яблоком раздора и хаоса. В лицо веет лёгким ветерком,
наполненным цветочными летними ароматами, они пронизывают его
тончайшими шёлковыми нитями и их почти можно увидеть, почти можно
потрогать. Достаточно протянуть руку и поверить. Просто
поверить.
Молодой парень закрывает глаза и
вдыхает полной грудью. Да он чувствует и этот непередаваемый аромат
поздней весны, и этот лёгкий ветерок. Подобные картины никогда не
умирают в памяти.
Но вот он поднимает веки и перед ним
нет никакого маленького и дорогого сердцу сада, перед его глазами
лишь широкий монитор ноутбука, на котором застыло фото прекрасной
яблони и неба.
Опустив взгляд в правый нижний угол
экрана, он прочитал имя фотографа, запечатлевшего эту красоту. Им
был некий совершенно неизвестный ему мужчина, что не было
удивительным. Это были совсем не тот двор и совсем не та яблоня,
которые он оставил в родной стране, в деревеньке, где вырос. И этот
фотограф определённо не имел никакого отношения ни к нему лично, ни
к его семье. Просто совпало, что эта работа напоминала ему милое
сердцу место, из которого некогда он так стремился вырваться.
Установив фото яблони в качестве фона
рабочего стола – он менял его так часто, парень свернул окно
браузера и откинулся на спинку стула, задумчиво глядя в экран, а
больше вглубь себя.
Через определённое количество минут
экран погас, и в его чёрном прямоугольнике отразилось лицо его
владельца. Каштаново-рыжие волосы длиной почти до плеч, которые при
помощи умелых парикмахеров превратились из совершенно прямых в
бойкие завитки, аккуратные густые брови тёмного цвета, выдающие
природный цвет волос, прямой нос, пухлые губы и глаза в обрамлении
густых чёрных ресниц. Глаза, от которых невозможно было отвести
взгляда.
Насыщенно карие, напоминающие своим
цветом крепкий только что сваренный кофе, с вкраплениями самого
чистого золота, что подсвечивало их изнутри, и широкой чёрной
окаёмкой на радужке, которая придавала взгляду особую глубину и
магнетизм. Они, глаза, были единственным в его внешности, что
досталось ему в наследство от отца араба – такими глазами, таким
взглядом может обладать только восточный мужчина, от него
прямо-таки веяло вечными загадками востока, разгадать которые не
под силу никому. В остальном же внешность его была европейской,
если не считать неуловимого подтона кожи, который на солнце очень
быстро проявлялся и окрашивал её в прекрасный бронзовый цвет.
Он, Дориан Ихтирам-Катель, был сыном
араба и француженки, что обуславливало интересную и колоритную
внешность. А если заглянуть немного глубже в прошлое, то можно было
узнать, что в его венах было намешано куда больше кровей. Со
стороны отца он унаследовал южную арабскую и еврейскую кровь, а со
стороны матери французскую, немецкую, греческую и прочую – всех был
не в силах упомнить никто.
За спиной Дориана открылась дверь и в
комнату бесшумно проскользнула тень, его ожившее отражение. Те же
черты лица, те же магнетические глаза с привкусом кофе по-арабски,
то же тело, повторённое до мельчайшей клеточки. Только причёска
другая – короткая, и волосы натурального горько-шоколадного цвета,
и одежда.
