Марина
- Марина Александровна, звонил Гудков, предупредил, что к вам
сегодня заедет Ахмед Зафарович, – выговаривает с листочка Наталья.
– Фамилию не успела записать, - виновато смотрит на меня.
Неудивительно, если и фамилия сложно произносимая.
- Зачем заедет не говорил? – растирая лоб над линией бровей,
будто это поможет снять боль.
- Просил, встреть и оказать посильную помощь, - пожимая плечами,
сообщает мой секретарь. Из-за нехватки кабинетов в нашем старом
детском доме, ей приходится сидеть в небольшой подсобке в другом
конце коридора. Вот так и носится туда-сюда весь день.
- Что этому Ахмеду… надо? – не без труда вспоминаю имя, отчество
плавает на языке, но воспроизвести не получается. Наталья не
отвечает, видит, что я задумалась и разговариваю сама с собой. –
Посмотреть детей? – поднимаю взгляд на секретаря, будто где-то на
ее лице я могу найти ответ.
Спонсоры обычно к нам не суются, кому нужен периферийный детский
дом? Для красивой рекламной картинки можно найти социальные объекты
в центе города. Там и ремонт, и обустроенность, сразу видно, что
государство и бизнесмены заботятся об обездоленных детях. У нас
богатеям и чиновникам делать нечего, для зарабатывания бонусов в
предвыборной компании мы точно не подойдем, весь электорат
отвернется.
- Гудков не уточнил, но в конце разговора прямым текстом заявил,
что нужно облизать, - поджимая губы, кривится Наташа. В моем
коллективе не задерживается сотрудники, которые не любят детей и не
готовы грудью бросаться на амбразуру, чтобы защитить их интересы.
Мы тут дружно ненавидим бюрократическую машину, перемалывающую
чужие судьбы.
- Пусть сам вылизывает, облизывает, обсасывает, - живое
воображение подкинуло картинок, чай, который я только что с
заботливых рук тети Поли выпила, закусив пирожком, попросился
наружу.
Предстоящая встреча тревогой засела в груди. Понятно ведь, что
мужчина не русский, зачем ему чужой ребенок? Столько тяжелых
неприятных историй прошло через меня…
Я не отдам ему никого из своих детей! Вроде дышать стало легче,
как только я приняла решение. Лишь бы Гудков и его замы не
вмешались!
- Я пойду?
- Иди, Наташ.
Заставляю себя вернуться к работе. На столе компьютер с открытым
файлом, третий день над ним корплю. Получается на какое-то время
выкинуть из головы предстоящую встречу с мужчиной, которого
потребовали облизать.
Фу!
Короткий сигнал телефона отвлекает от составления публичного
отчета о деятельности нашего образовательного учреждения за
последний год. Терпеть не могу заниматься бумагомарательством,
по-другому наши отчеты не назовешь. Бумага стерпит любую ложь.
Кто-то отмывает деньги, отдыхает на островах и покупает новые
люксовые машины женам и любовницам, а кому-то приходится складывать
красивую картинку, расписывая и приукрашая наши скромные
мероприятия.
Сохранив файл, тянусь за сотовым. Мой телефон никогда не стоит
на беззвучном режиме. В любой момент мне могут позвонить с работы,
я приучила всех сотрудников сообщать обо всем, что происходит у
моих подопечных. Я должна быть в курсе всего. Они для меня не
просто сироты, они - мои дети, которым нужно чуть больше заботы,
внимания и любви. Ее в этих стенах катастрофически не хватает, но я
стараюсь делать все, чтобы они не чувствовали себя обделенными, но
разве нянечки и воспитатели способны заменить родителей? Нет,
конечно.
Столько лет работаю, а до сих пор привыкнуть не могу к их тихой
боли, которая плещется на дне грустных бездонных глаз. Тяжело
вздохнув, открываю сообщение, не сразу узнаю когда-то заученный
наизусть телефонный номер. Его просто много лет не было в моем
списке контактов, я успела забыть.
«Привет, Марина!» - всего два слова, а меня накрывает паникой. -
«Хотел узнать, как у тебя дела?» – приходит следующее
сообщение.
