Мужчина позади меня стоит так близко, что его влажное дыхание касается моей шеи. Чуть отстранившись, я вжимаюсь в чье-то серое пальто, от которого пахнет мокрой псиной. Дожди, кажется, идут без передышки с самого начала ноября; над притиснутыми друг к другу разгоряченными телами поднимается легкий пар. В мое бедро упирается угол дипломата. Поезд с грохотом поворачивает. Зажатая толпой, я неохотно упираюсь ладонью в серое пальто. На «Тауэр-Хилл» вагон выплевывает дюжину пассажиров и заглатывает еще две дюжины одержимых желанием вернуться домой на выходные.
– Проходите в середину вагона! – призывает голос из динамика. Но никто не двигается с места.
Пассажир в сером пальто выходит, и я занимаю его место, откуда могу наконец дотянуться до поручня и не чувствовать дыхание незнакомца на шее. Мою сумочку увлекает назад, я выдергиваю ее и прижимаю к себе. Пара туристов из Японии с гигантскими рюкзаками на груди занимает куда больше места, чем положено этим двоим. Женщина напротив замечает, что я смотрю на них, ловит мой взгляд и морщится в знак солидарности. Я тут же опускаю глаза. Мои ноги со всех сторон окружены самой разной обувью. Мужскими ботинками, большими и блестящими, которые выглядывают из-под брюк в тонкую полоску. Яркими женскими сапогами на высоких каблуках и с невообразимо узкими носами. Я замечаю пару блестящих чулок: черный нейлон исчезает в белоснежных кроссовках. Владелицу разглядеть невозможно, но я представляю ее – двадцатилетнюю, с парой головокружительных туфель на шпильках, которые прячутся в объемистой сумке или в ящике рабочего стола.
Сама я никогда не надевала шпильки днем. Только-только успела выбраться из шнурованных «кларков», как забеременела Джастином, а когда стоишь на кассе в супермаркете или уговариваешь малыша идти по улице, тут уж не до модельной обуви. Теперь я стала старше и умнее. Целый час добираться на шпильках до работы и обратно. Запинаться на сломанных эскалаторах. Уворачиваться от колясок и велосипедов. И ради чего? Ради восьми часов за столом? Лучше приберегу туфли для праздников и выходных. Для работы же я сама придумала себе униформу: черные брюки и множество эластичных топов, которые не нужно гладить, но при этом они выглядят достаточно элегантно, чтобы сойти за наряд для офиса. А в нижнем ящике моего стола хранится кардиган на случай особенно загруженных дней, когда потенциальные клиенты без конца открывают дверь и впускают холод с улицы.
Поезд останавливается, и я выбираюсь на платформу. Дальше предстоит пересесть на надземку. Она часто оказывается такой же перегруженной и все-таки нравится мне больше. Под землей тревожно, там трудно дышать, хотя я и понимаю, что все это лишь в моей голове. Просто мечтаю работать рядом с домом и добираться до места пешком, но этого никогда не случится: приличную работу можно найти лишь в центре, а доступную ипотеку – только на окраине.
Поезда еще нужно дождаться, и в киоске рядом с билетным терминалом я покупаю экземпляр «Лондон Газетт».
Мрачные заголовки очень подходят для сегодняшней даты – 13 ноября, пятница. Полиция предотвратила очередной террористический акт: первые три полосы заполнены фотографиями взрывчатки, изъятой из квартиры на севере Лондона. Пролистывая снимки бородатых мужчин, я подхожу к заветной трещине в асфальте, прямо под указателем с надписью «Платформа». Именно здесь окажутся двери вагона, и прежде, чем он набьется до отказа, я успею проскользнуть на свое любимое место в самой глубине и прислониться к стеклянной перегородке. Вагон быстро заполняется. Я кидаю взгляд на стоящих людей, с виноватым облегчением отмечая, что среди них нет стариков или явно беременных женщин.
