Мой парень обожает, когда мои ногти накрашены чёрным лаком. Собственно, мы и познакомились-то только поэтому. Я держалась за поручень в автобусе, а он стоял рядом и пялился на мою руку. Я подумала, что он какой-то ненормальный, и делала вид, что не замечаю, но в какой-то момент уже просто не выдержала и раздражённо спросила:
– С вами всё в порядке?
Он вздрогнул, явно смутившись, и ответил:
– Боже, я прошу прощения! Просто мне кажется, что ногти с чёрным лаком выглядят так элегантно…
Элегантно! Слово-то какое подобрал. Тут уже смутилась я, но в итоге мы разговорились.
– Костя, – представился он.
– Маша, – ответила я.
Когда мы пожимали руки, он неожиданно поднёс мои пальцы к своим губам и легонько, словно пёрышком, коснулся кончиков моих ногтей.
Это было одновременно мило и очень-очень странно. С одной стороны я чувствовала себя героиней исторического романа, утончённой и изысканной леди. С другой стороны я чувствовала себя немного нелепо.
– Никак не удержаться, – сказал он, и мы расхохотались.
При наших последующих встречах и прощаниях каждый раз он повторял этот ритуал: подносил мою руку к своим губам и легонько касался кончиков пальцев. Возвращаясь домой с красивых свиданий, я долго лежала без сна, трогая себя и представляя, как его язык покорно следует за моими пальцами по всему телу, не стесняясь забираться в самые его потаённые уголки.
На четвёртой встрече, когда мы сидели в кинотеатре, я почесала за ухом, и тут, словно каким-то образом узнав о моих фантазиях… или же просто больше не в силах сдерживаться… он коснулся языком того места, где только что были мои пальцы. По телу прошёл электрический разряд, из горла вырвался такой сладкий и протяжный стон, будто я была готова отдаться ему прямо на кресле (а я была, чего уж там).
– Уйдём отсюда? – просто спросил он.
Я кивнула и мы поехали к нему.
В такси я положила руки на свои оголённые коленки. Он не отрывал глаз от моих пальцев. Я слышала, как сбивается его дыхание. Я провела рукой от колена к бедру, немного задирая платье. Его взгляд скользил вслед за моими пальцами. Не знаю, что на меня нашло в тот момент (не подумайте, обычно я себя так не веду), но мне вдруг захотелось коснуться себя… ну, там. Моя рука скользнула под платье, а затем и под трусики. Костя вообще перестал дышать, а глаза его стали огромными-преогромными.
Я вошла в себя (это было легче лёгкого, потому что такой мокрой я, кажется, не бывала ещё никогда), а затем вынула пальцы и поднесла к его лицу. Он с благоговением открыл рот и обхватил их губами. Свободной рукой я сквозь брюки взяла его за член.
Его взгляд скользнул вниз, и тут же, словно осознав, что его обхватывают пальцы с чёрным лаком, член начал пульсировать и извергаться. Костя тихонько застонал и заёрзал на сиденье, упираясь пятками в пол, словно пытаясь оттолкнуться. Я смотрела, как он кусает свои губы, а под моей рукой всё извергался его каменный член.
Когда пульсация прекратилась, я забралась к нему в штаны, смочила пальцы в его семени, вынула их и взяла в рот.
– О боже, – прошептал Костя. Он не отрывал от меня глаз, огромных, как блюдца.
Когда мы приехали к нему, не было никаких киношных сцен с раздеванием в лифте и разорванных блузок. По-правде, было даже как-то немного неловко. Проклятый лифт ехал медленно-медленно, а Костя стоял рядом в прилипших штанах и старался смотреть куда угодно, только бы не на мои руки. У него плохо получалось.
Едва переступив порог квартиры, он буркнул: «Я в душ», – и исчез, а я осталась стоять в коридоре. Сняв туфли, я уставилась на свои ногти на ногах. Нет, не чёрные. Красные.
Я прошлась по его квартире и уселась в кресло в зале. Скрестила ноги. Затем раздвинула. Снова скрестила. Удобная поза никак не желала находиться.
