Таня Капустина
– В девять я должна быть дома, как штык.
– Я помню. Ты уже раз пять мне об этом сказала, – тараторит моя лучшая подруга Аглая Баум. – Папа тоже отпустил меня только до десяти.
– Блин! – возмущенно вскрикиваю я.
Трамвай со скрипом тормозит на остановке, нас с Глашей одновременно бросает вперед. Слава богу, успеваю схватиться за поручень, а Баум за меня.
Смотрю на водителя гневно. Не дрова везет!
Мы едем на хоккейную тусовку. Я немного нервничаю, потому что никого там не знаю.
Я не частый гость на тусовках и предпочитаю держаться от них подальше. По крайней мере до тех пор, пока мне не снимут брекеты. Примерно месяц назад я познакомилась с парнем, он новенький в школе, и у нас была общая лабораторка по химии. Мы вместе обедали в столовой, оба взяли лапшу с курицей, и у меня макароны повисли на зубах.
Он смеялся.
Если до этого он и смотрел на меня как-то особенно, то с тех пор больше нет.
Зачем мне понадобилась эта чертова лапша?!
Скрипнув зубами, отворачиваюсь к окну.
Мне пришлось пропустить факультатив по химии ради подруги.
Неделю назад Аглая начала встречаться с хоккеистом нашей местной молодежной команды. Влюбилась по уши с первого взгляда, как ненормальная.
Понятия не имею, что она могла разглядеть под тонной хоккейной экипировки и шлемом, но у нее все микросхемы сгорели. У него, кажется, тоже.
Его зовут Марк Зотов. Он нападающий.
– Если что, я оставила адрес брату, – не унимаюсь, вынуждая подругу закатить глаза.
– Ну, хватит, – просит Глаша.
– Извини, – возмущаюсь. – Я не знаю, что там на уме у парней, которым каждый день прилетает по голове шайбой!
– Не преувеличивай! – шикает.
– Это еще мягко сказано…
– Тебе понравится, – отрезает она, нетерпеливо глядя в окно.
Опустив нос под воротник куртки, смотрю на огни вечернего города. Их размазало мартовским дождем, из-за него окна в трамвае запотели.
Спустя десять минут мы выходим на нужной остановке, она указана в инструкциях Глаши. Ее парень сбросил ей эти инструкции эсэмэской, там подробный план – как добраться до места, то есть до квартиры его друга.
Мы немного плутаем дворами, но подруга делает вид, будто полностью контролирует ситуацию. И еще она шагает быстро, будто у нее пятки горят. Видимо, так действует на нее любовь.
Аглая поправляет шапку и волосы на плечах, прежде чем позвонить в домофон.
Я молча закатываю глаза.
Она так подбирается, будто пришла на свидание с Джастином Бибером. Что-то бормочет себе под нос, а потом улыбается в пространство и нажимает на кнопку.
– Кто? – раздается голос в динамике.
– Привет я… эм… я… А Марк здесь?
Тридцать секунд “на том конце провода” что-то щелкает и трещит, после чего на нас снисходит хрипловатый ответ:
– Аглая?
– Да… привет…
– Открываю. Пятый этаж.
Мы заходим в подъезд, а потом в лифт.
Сняв шапку, я провожу пальцами по волосам.
Сегодня я целый час их укладывала. Мне не повезло в жизни, мои волосы вьются, как макароны быстрого приготовления, и я словно всю свою жизнь трачу на то, чтобы заставить их хоть немного меня слушаться!
Отбросив за плечи волосы, поправляю очки. Я ношу их сколько себя помню, и уже сказала маме, что не собираюсь делать коррекцию зрения. Я не могу доверить аппарату, то есть машине, такой важный в моем организме орган, как глаза, пока не изучу все противопоказания досконально.
Мы с Глашей останавливаемся перед дверью, и обе одергиваем куртки.
– Если что, у меня в кармане перцовый баллончик, – ставлю в известность, прежде чем дверь перед нами распахивается.
Поверх плеча Глаши я смотрю на высокого брюнета в футболке и джинсах, а он в свою очередь не сводит глаз с моей подруги.
Когда одноклассница привела нас на матч местной хоккейной команды, мне все парни показались одинаковыми, но этот Зотов действительно красавчик, и он раздражает меня заочно. С ним моя подруга стала проводить времени больше, чем со мной, и это сильно нервирует.
