Гермиона Грейнджер шла по холлам Хогвартса, её шаги эхом
раздавались в тишине, словно предвещая важное событие. Она
направлялась в башню, где находился кабинет директора. Дамблдор
вызвал её с очень важными новостями, и в её сердце зреяла надежда,
что её непосильный труд наконец оценили. Мысли, что сегодня
директор может сообщить ей о назначении старостой, наполняли её
душу трепетом и волнением. Подойдя к башне, её встретила огромная
горгулья, охраняющая проход к винтовой лестнице, ведущей
непосредственно в кабинет директора. Гермиона остановилась, глубоко
вздохнула, стараясь успокоить учащённое сердцебиение, и произнесла
пароль: «Шоколадные эклеры».
Директор всегда отличался своеобразным юмором, и, улыбнувшись
своим мыслям, она начала подниматься по лестнице, чувствуя, как
волнение переполняет её. Открыв двери, её взору предстал кабинет
директора. Это была круглая, просторная комната, полная еле слышных
странных звуков, которые создавали атмосферу волшебства и загадки.
Множество таинственных серебряных приборов стояло на вращающихся
столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма, словно шептали
свои тайны. Стены были увешаны портретами прежних директоров и
директрис, которые мирно переговаривались друг с другом в красивых
рамах, создавая атмосферу живого общения и истории. В центре
комнаты стоял громадный письменный стол на когтистых лапах, а за
ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа,
которая когда-то распределила её на Гриффиндорский факультет.
Пройдя к столу директора, Грейнджер поздоровалась с прежними
директорами кивком головы, чувствуя, как её сердце колотится от
волнения. Кто-то из портретов ответил ей, а кто-то с нескрываемым
презрением прошептал ужасающие слова: «Грязнокровка». Несмотря на
то что Гермиона привыкла слышать оскорбления и делала вид, что она
выше этого, каждое слово приносило ей боль, не хуже заклятия
«Круциатус». Внутри неё разгоралась ярость, но она старалась не
показывать этого, сжимая кулаки.
— Добрый день, Директор, — поздоровалась она, стараясь скрыть
свои чувства, но в голосе всё же проскользнула нотка
напряжения.
В ответ она встретила добродушный взгляд голубых глаз, полных
мудрости и понимания. Альбус Дамблдор никогда не был гордецом или
тщеславцем. Его глаза, как глубокие озёра, отражали не только свет,
но и тьму, которую он пережил. Он умел находить нечто ценное в
каждом человеке, каким бы незначительным или жалким тот ни казался.
Утраты, которые он пережил в ранние годы, наделили его великой
человечностью и способностью к состраданию. Его доброта была как
свет маяка в бурном море, и Гермиона чувствовала, что в его
присутствии она может быть собой, без масок и притворства.
— Гермиона, — произнёс он, его голос был мягким, как шёпот
ветра, — я рад видеть тебя. Ты всегда была примером для других. —
начал он, и в его словах звучала искренность, которая согревала её
душу.
Гермиона почувствовала, как её сердце наполнилось теплом. Она
знала, что его слова были искренними, и это придавало ей сил.
— И как ты уже наверняка догадалась, я позвал тебя не просто
так, — с улыбкой сообщил ей директор. — Ты назначена старостой
среди девочек. И я бы хотел попросить тебя приступить к своим
обязанностям сиюминутно.
— Да, конечно! — Гермиона не могла сдержать свою улыбку, и в её
глазах зажглись искорки радости. Ради этого она всё это время
старалась, и теперь её усилия были вознаграждены. Внутри неё
разгорелось чувство гордости и ответственности. Она знала, что это
не просто титул, а возможность влиять на жизнь других учениц,
помогать им и поддерживать.
— Я верю, что ты справишься с этой задачей, — продолжал
Дамблдор, его голос был полон уверенности. — Ты всегда проявляла
лидерские качества и заботу о своих товарищах. Важно, чтобы ты
использовала эту роль для создания дружелюбной и поддерживающей
атмосферы в школе.
