Генриетта, вздрогнув, очнулась и широко распахнула глаза. В первые мгновения она испугалась, что ослепла, и в панике едва не задохнулась. Её со всех сторон окружала тьма, что казалась всеобъемлющей и вечной. Куда ни глянь – сплошная чернота, чернее самой беспросветной ночи. Что с ней?! Что с её глазами?!. Девушка, поскуливая от страха, вцепилась пальцами в лицо… И этот жест отчасти помог ей прийти в себя, заставив панику ослабить путы. Она успела заметить неясное смазанное движение у собственного носа. Пальцы. Это были её пальцы. Значит, она способна видеть. Она не ослепла. Просто находится в очень тёмном помещении, напрочь отрезанном от внешнего мира.
Дыхание со свистом вырвалось из груди девушки. Пусть страх и отступил, но исчезать никуда не собирался. Где она? И как она оказалась здесь? Генриетта соображала медленно, как заторможенная. Словно сознание включалось постепенно, частица за частицей, и она сразу не могла охватить всё происходящее. Единственное, что она точно уяснила, это то, что лежит на твёрдом холодном полу, окружённая со всех сторон тьмой и тишиной, в каком-то невидимом для глаз помещении, и что она дьявольски замёрзла и у неё от предположительно долгого лежания на одном месте затекли все члены.
Пробормотав сдавленное проклятие, Генриетта, морщась от вонзающихся в тело иголочек, поднялась на ноги, водя руками из стороны в сторону, опасаясь врезаться лбом во что-нибудь твёрдое и сулящее большие неприятности. Но вокруг неё была всё та же чернильная пустота. Генриетта попробовала крикнуть, но исторгнутый пересохшей глоткой звук более напоминал хриплое воронье карканье. Она сухо закашлялась. Перед глазами заметались серые тени. Ага, она начинает привыкать в темноте. Это просто здорово, уж больно ей хотелось рассмотреть комнату, в которой она оказалась.
– Эй! – повторила попытку Генриетта, напряжённо прислушиваясь. Голос растворился в темноте. Эха не было. Значит, занимаемые ею апартаменты не особо больших размеров и с низким потолком. Хм, так где же она? В подвале? Вряд ли. Воздух достаточно свежий, а по полу тянет леденящим сквозняком. Скорее всего, обычная комната в каком-то неотапливаемом доме с наглухо закрытыми дверьми и окнами. Оставалось лишь надеяться, что в полу не было открытых люков, ведущих в какую-нибудь бездну…
Впитывая проникающую в сознание информацию о месте, где находилась, Генриетта впадала во всё большее отчаяние. Беспомощно кружась на одном месте и до боли в глазах всматриваясь в шевелящуюся вокруг неё тьму, она вдруг замерла, словно наткнулась на глухую стену. Девушка застыла, повторно провела по лицу внезапно взмокшими пальцами и чуть не зарыдала в голос. Она вспомнила. Мысль, которую она все минуты после пробуждения так ненавязчиво отгоняла прочь, всё-таки смогла прорваться сквозь защитные блокады, выстраиваемые мозгом, и торжествующе расцвела в голове – её похитили. Её, чёрт бы её побрал, похитили!!! И никто иной, как сам Джек Попрыгунчик, встреченный ею на подходе к дому Джейсона Джентри, к которому она со всех ног спешила прошлой… Или позапрошлой?.. Или?.. Сколько времени она провалялась на этом твёрдом ледяном полу, накрытая вместо одеяла густым непроглядным мраком?
По щекам девушки побежали горючие слёзы, она, давясь, глотала их, всхлипывая и дрожа всем телом. Лучше бы она и не приходила в себя! В неведении заключена великая сила. Толку, что она всё вспомнила? Генриетта, заливаясь слезами и шурша юбками, бессильно опустилась на пол. Коснувшись ягодицами ледяного, судя по всему, залитого бетоном, пола, она зашипела и торопливо переменила позу, поджав под себя ноги. И как она смогла пролежать столько времени на этом стылом полу и не околеть от холода? Или же она провела в беспамятстве не так уж и долго? А замёрзнуть на таком полу и сквозняке дело пустяковое, для этого не требуется многих часов…
