Несколькими месяцами ранее.
Первое сентября. Одиннадцатый
класс.
Ей снился сон. Дивный. Томный. Дурманящий.
Такой, которым зачастую проникаешься всеми фибрами души, веришь
в реальность происходящего и искренне сожалеешь после пробуждения,
внезапно осознав – то была лишь умелая игра воображения… не
более.
Но до тех пор, пока глаза закрыты, волшебство продолжается.
Вот и сейчас, пребывая в полудреме, Белова из последних сил
пыталась удержать растворяющиеся в сознании образы. Насытиться
эмоциями, от которых бабочки в животе порхали, а на лице расцветала
нежная улыбка.
Да только тщетно все. Она окончательно проснулась.
Распахнув веки, раздосадованно ударила кулаком по подушке и
обиженно захныкала в голос:
— Нечестно! На самом интересном месте!
Перевернувшись на спину, девушка бесцельно уставилась в потолок
пустым немигающим взглядом. Как же сильно хотелось ей сейчас
вернуться обратно. Вновь очутиться в своем сне. На морском
побережье, где всего секунду назад любовалась закатом в компании
незнакомца. Высокого. Сильного. И, кажется, взрослого. Нет.
Определенно взрослого, если судить по телосложению. Тот, кто так
крепко (даже по-хозяйски) обнимал ее со спины, буквально стискивая
ручищами талию, имел фигуру крупного сформировавшегося мужчины.
Пусть она не видела его лица, зато чувствовала сумасшедшую ауру
этого человека. Его стальную энергетику.
И его безумно горячее дыхание в своих волосах. На своей коже. На
себе.
От той странной вседозволенности, от их нечаянной близости
голова шла кругом. Сердце остервенело колотилось в груди. Дыхание
перехватывало, и внутри все сжималось от волнения. От невероятного
трепета, сковавшего все тело. Руки слишком сильно тряслись, а
колени предательски подгибались.
Кожа, сверхчувствительная и разгоряченная, покрывалась крупными
мурашками даже от мимолетного дуновения прохладного вечернего
бриза.
А в ушах до сих пор звучал тихий рокочущий шепот незнакомца:
«Замерзла?»
— Дура я! — глупо хихикнула, вспоминая, что в сновидении
отрицательно покачала головой в ответ на его вопрос. — Надо было
соврать!
Однако долго размышлять над правильностью собственных решений ей
не пришлось. В следующий миг все «романтические настроения»
стремительно отошли на задний план. Потому что тишину квартиры
нарушила настойчивая трель дверного звонка. Столь громкая и
противная, что она невольно поморщилась, машинально затыкая уши
ладонями. А следом вскочила с постели и прямо в короткой розовой
пижаме направилась к источнику звука. Громко негодуя, на ходу
пригладила свои светлые взъерошенные волосы:
— Да кто там такой наглый? — возмутилась, припадая к дверному
глазку.
— Открывай давай! — эхом разнесся по подъезду звонкий голос
Ирины Синицыной – ее лучшей подруги и одноклассницы по
совместительству.
Судя по нахмуренным бровям и крайне раздраженному тону, та была
явно чем-то недовольна. Что само по себе являлось тревожным
звоночком. Встрепенувшись, Лена торопливо впустила девушку
внутрь.
— Привет! — протянула растерянно, разглядывая гостью напряженным
взглядом. — А ты чего это… в такую рань… и в таком виде?
Под «таким» видом подразумевалась белоснежная блузка,
плиссированная черная юбка (строго на четыре пальца выше колена),
черные туфли на высоком каблуке, и… кхм… прическа. А именно: два
густых рыжих хвоста, празднично украшенные белыми бантами. Нервно
сглотнув, Лена застонала.
На нее словно ушат холодной воды опрокинули, мгновенно приводя в
чувства.
Возвращение к реальности оказалось болезненным.
«Черт! Черт! Черт! Первое сентября!»
— Нет, я, конечно, слышала, что блондинки по утрам страшно
тупят, — уперев руки в бока, строго забубнила Ира, — но что они и
совесть последнюю теряют, вижу впервые! Напомни, во сколько ты
должна была за мной заехать?
