Чувства навыворот

Одиннадцатый класс

Восьмое марта

Ира нервно сглотнула, стараясь не смотреть вниз на зажмурившуюся от страха подругу. Теперь идея снять праздничные плакаты со стен спортивного зала при помощи старой неустойчивой стремянки казалась ей не столь радужной.

— Ты там держишь?

— Держу, держу! — запыхтела Ленка. — Снимай скорее…

— Чего ты трясешься? — невольно повысила голос. — Не шатай меня!

— Я высоты боюсь! Ты же знаешь!

— Именно поэтому я наверху!

— И что? — на секунду Белова разомкнула веки, чтобы, беспомощно пискнув, зажмуриться еще сильнее. — Как представлю, будто там я сейчас стою, и голова сразу кружится! Такая высотища, Ириша!

— Просто не шевелись. Ладно? Тебя трясет, поэтому и лестницу шатает. И два метра над полом — еще не высотища!

— Мамочки! — заскулила девушка не своим голосом. — Скорее!

Ленку-то Ирина успокаивала, а у самой от волнения внутри все сжималось. Она только с виду отважной была. А по натуре своей как котенок трусливый. Потому и вцепилась в стремянку, что было сил.

Не оторвать. Не сдвинуть. Явно не до плаката стало.

— Хватит ныть! — сурово осадила подругу, маскируя недовольством собственные страхи. — Не забывай, по чьей милости мы здесь оказались!

Белова резко замолчала. Настырно топнула ногой, будто сама себе подзатыльник отвесить хотела, и смело распахнула глаза.

Она полностью соответствовала своей фамилии. Вся такая… светлая. Стройная блондинка с шикарными локонами до самой поясницы.

Кожа фарфоровая, гладкая. Сама почти прозрачная. Даже глаза ярко-василькового цвета и то сильно выделялись на аристократической бледности лица. Подруга вообще казалась нереальной.

Нарисованной умелой рукой художника.

Такой, каких в природе не существует.

Да и вела Ленка себя порой, как не от мира сего.

За ней парни табунами бегали, а она не замечала никого.

Рехнулась девка, как пить дать!

Втрескалась, дура малолетняя, в учителя физкультуры, который устроился к ним в начале года. И плевать ей, что он старше на десять с лишним лет.

Что проблемы у него будут, если поддастся ее провокациям.

Правда, нужно отдать ему должное, Виктор Эдуардович держал оборону довольно стойко. Жестко пресекал ее ухаживания.

Да только и Ленкиному упрямству можно было лишь позавидовать.

Не сдавалась она. Своих чувств не стеснялась. Люблю и все!

Вновь и вновь штурмовала эту крепость.

Ни одной возможности не упускала перед ним покрасоваться.

Вот и сейчас опять за свое!

Могли бы с ней спокойно пойти домой. Как все нормальные ученики.

Нет же! Вызвалась она очистить спортзал от праздничной атрибутики, оставшейся после утренника, посвященного международному женскому дню. Активистка, блин, выискалась!

И все в надежде, что физрук ее увидит. Что заметит, в конце концов!

Только вот инициативу-то проявляла Лена, а страдала потом Ирина.

Потому что не могла бросить подругу одну.

Особенно, когда эта зараза так слезно просила о помощи!

«Эх… любовь зла!»

Из коридора, ведущего к спортзалу, послышались громкие мужские голоса.

И они приближались. Запаниковав, Ира испуганно завертела головой.

— Какой сегодня день?

— Восьмое марта…

— Да знаю я! День-то какой?

— Среда… кажется.

— Черт! У парней баскетбол сегодня?

— Да. Наш одиннадцатый «А» против одиннадцатого «Б», — отрапортовала Лена с придыханием.

— То есть ты знала? — возмущению не было предела. — О, конечно, знала! Этот факультатив же Макаров твой ненаглядный ведет!

— Прости! Прости, Ирочка! Так уж вышло…

У Беловой всегда так уж вышло!

Разбираться было поздно. Да и признаваться в своей трусости тоже.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, Ирина сделала решительный выпад вперед, и «приклеилась» ладонями к стене. Торопливо подцепила ногтем нижний уголок ватмана, прикрепленный полоской скотча. Затем верхний. И еще один. Оставался последний.