Долорес Аллен
16:36
В норме частота сердечных сокращений у взрослого человека колеблется в пределах шестидесяти-девяноста ударов в минуту. Я прочитала об этом в медицинском журнале, пока сидела в комнате ожидания.
Моя норма увеличилась год назад. Отстранение от службы, лечение на больничной койке, пропитанной фенолом, спиртом и хлоркой, редкие всплески запаха крови, психологическая медицинская реабилитация – все это замедляло сердечный ритм. Я ощущала острую нехватку, подавляя кричащие о помощи нервные импульсы. Мир становился медленным, и я вместе с ним.
Я не наркоманка. Я хуже.
Запрокинув голову кверху, вытянулась на этом чертовски удобном кресле, приняв наполовину лежачую позу. Мои ладони коснулись ручек сидения и ощутили гладкое, покрытое лаком дерево. Подушечки пальцев чувствовали неровный рельеф, проскальзывая вдоль и поперек.
Я воспринимаю все слишком резко, в том числе и время.
Час в этом кабинете тянется как вечность и вынуждает меня цепляться за все, что поможет отвлечь внимание от этой высокого о себе мнения особы.
Миссис Хейзел сидела по ту сторону стола строго напротив меня. Этот маленький закуток, похожий на полноценную комнату, не выстраивает между нами доверительные отношения. Наоборот, он постоянно выводит меня из себя. За столько сеансов кресло не сдвинулось с места даже на миллиметр. Она – помешанная на порядке женщина, отрицающая свои психологические проблемы, но не унимающаяся в поиске моих.
Ее голос не равнялся с постукиванием ручки по поверхности стола, но равнялся с песней, на которую я переключилась, напевая «Tough» группы Neffex в голове.
Я перестала слушать ее несколько минут назад. Миссис Хейзел любила монологи о том, как нужно жить. Странно для психолога, но такой учитель у меня уже есть. Следующий сеанс будет дома с отцом, которому не понравится то, что я собираюсь сделать.
– Мисс Аллен, вы меня слушаете? Я задала вам вопрос. – Карие глаза возмущенно уставились на меня. – Несколько минут назад.
Нехотя я приподнялась, чтобы увидеть ее лицо, а не часть, как из положения лежа.
– Прошу прощения. Вы не могли бы повторить?
За сорок пять сеансов я усвоила несколько важных вещей. Во-первых, сидеть стоит в открытой позе, потому что ее глазища сначала пробегаются по телу, оценивая мою готовность к душевному разговору, а потом замирают на губах. Правило второе – изредка улыбаться. Но не больше трех раз за сеанс и желательно не в момент разговора про последний вызов, убийства, которые мне приходилось видеть и остальные происшествия на бывшей работе.
– Что вас успокаивает, Лора? – Она элегантно взяла со стола стакан, наполненный водой и поднесла к своим идеально накрашенным бордовым губам.
Опять.
– Секс.
Вода попала в трахею для воздуха, и невинная овечка передо мной подавилась жидкостью, позже стараясь откашляться от этого состояния и заодно от моих слов.
Одна улыбка на сегодня израсходована.
– И как часто вы это практикуете?
Клянусь, на ее лице выступил румянец.
– Чем? Сексом?
– Да, – смущаясь ответила она.
Последний раз два месяца назад. Но эффекта хватило ненадолго. Неумелый партнер, точнее пьяный, туалет в каком-то позорном баре, где нельзя было наткнуться на друзей отца и, наконец, маленький член, который не спасли даже умения им пользоваться.
