Евгения.
Я стою у обрыва. Пушистые мягкие облака плывут по небу. Дымка окутывает соседние вершины. То тут, то там проглядывают пики скал. Иногда пелена рассеивается, и на гребне гор возникают деревья, провалы рек, а может, дорог. Солнце греет спину, ветер игриво треплет подол платья. Сердце сжимается от волнения и предвкушения счастья.
Сначала глухо, словно издалека, начинает бить барабан. Сильнее. Еще сильнее. Его приближение вызывает панику, ломает единение с природой. Облака закручиваются вихрем, небо темнеет, восторженно предвкушая грядущую бурю. И мир словно балансирует на острие ножа.
Я отступаю на несколько шагов и начинаю оглядываться вокруг. Бежать! Скорее спуститься! Спрятаться! Туман, плотный, словно белоснежная завеса, подкрадывается всё ближе и ближе, скрывая под собой куцые островки травы и камни. Уже невозможно разглядеть, где край, спуск вниз или хотя бы мои ноги.
Бой барабана нарастает, заполняет всё вокруг. Еще немного – и перепонки не выдержат. Именно в это мгновение чувствую, что стою на жертвенном камне. Каждый волосок, каждый миллиметр кожи искрит от напряжения, голова кружится. Впереди появляется тень, но черные мушки перед глазами мешают увидеть барабанщика. Уверена: еще пара секунд – и моя кровь потечет с горы, напитает растения, вольется в реки и растворится в мире.
Я вздрогнула и резко села. Ужас подкатил к горлу, потом ухнул в желудок и свернулся там скользкой змеей. Дыша, как загнанный зверь, дрожащими руками я откинула одеяло. Дурацкий кошмар! Ну почему именно сегодня?
Я пошла в ванную, врубила воду и сунула руки под струю. Капли отталкивались от ладоней, летели в разные стороны хаотичными брызгами. Я умылась, пытаясь успокоить яростно бившееся сердце. Ледяная вода привела меня в чувство, а глупый сон остался позади, растворяясь в дымке нереальности.
Закрыв кран, я присела на край ванны. Дыхание уже восстановилось, да и сердце перестало панически рваться из груди. Коридор, который виднелся из ванной, медленно окрашивался в алый. Я постучала по стеклу наручных часов: шесть с копейками утра. До будильника оставалось меньше часа, идти дальше спать смысла не было. Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Включила душ и стянула мокрую одежду. Зашла в прохладные струи, смывая застрявшие где-то на подкорке осколки сна. Пора приводить себя в порядок и собираться на работу.
Спустя час я сидела в старенькой машинке с боковым зеркалом, приклеенным на скотч. «Избушка-развалюшка» – так прозвал машину папа. И с его легкой руки к машине это прозвище прилипло навсегда. К сожалению, горе-проектировщики забыли установить в машине кондиционер, поэтому порядком нагретый воздух по салону мерно гонял вентилятор. Открытые окна мало спасали от плывущей за ними духоты.
Августовская жара плавила машины, здания и мозги. Весна и лето в этом году выдались особенно жаркие. Уже в мае асфальт проминался под ногами, а в офисах вовсю пытались спасти ситуацию охладителями. Однако это совершенно не помогало в схватке с приторным воздухом, наполненным гарью и смогом. Часы показывали семь сорок, а я уже мечтала о том, как вернулась бы домой вечером, снова приняла прохладный душ и легла на пол. Нет, не потому, что у меня не было дивана, а потому, что там всегда немного свежее, чем в других комнатах.
– Ну поехали уже. Пожалуйста! – взмолилась я.
Впереди стоящие автомобили игнорировали просьбу, продолжая светить красными стоп-сигналами. От бессилия я уронила голову на руль. Ну что за невезение! Обычно утром я успевала проскочить до работы без пробок, но сегодня всё было против меня.
Дурацкий кошмар, который мучал меня с детства…
В шесть с чем-то лет я около месяца с криком просыпалась глухой ночью и долго не могла успокоиться. Мне казалось, что я, сидящая в кровати, – это просто сон, наваждение. А реальность – там, на той скале, где мне следует быть. Захлебываясь слезами, я выла на одной ноте, раскачиваясь из стороны в сторону. В первые дни меня показывали врачам, но никаких отклонений не находили. Таблетки тоже особо не помогали, и я просто не могла проснуться, оставаясь в замкнутом пространстве своего морока.
