В 60-х годах прошлого века в нашем обществе стали активно отмечать юбилеи Победы. Война, отдаляясь во времени, породила у фронтовиков желание обобщить свой опыт, создать живую летопись событий. Настали времена мемуаров, их писали в те годы многие: и солдаты, и генералы, и танкисты, и летчики, другие участники боевых действий.
Созревший в обществе интерес к мемуарам, в том числе крупных полководцев, очень тонко ощутил тогдашний главный редактор журнала «Новый мир» А.Т. Твардовский. Он с симпатией относился к отцу и присылал в знак уважения книги своих стихотворений.
К 20-летию Победы Твардовский решил опубликовать в журнале мемуары моего отца. И вот по просьбе редактора в нашем доме появился Константин Симонов, который в то время работал в «Новом мире», и предложил отцу поработать над воспоминаниями о войне для публикации в майском номере журнала. Отец поначалу засомневался и начал отказываться: дескать, я солдат, а не писатель. Но Симонов настоял и предложил отцу не записывать, а надиктовывать воспоминания на диктофон. Вы, мол, сначала наговорите, Иван Степанович, что считаете важным, машинистка расшифрует и напечатает, потом останется только отредактировать текст, и можно сдавать его в печать. Именно таким методом нередко пользовался сам Симонов. Отец поддался на уговоры, но предложил Константину Михайловичу начать с интересующих его вопросов о войне. И вот потянулась череда насыщенных трудами дней, заинтересованными свидетелями которых были мы с мамой. Рано утром, почти ежедневно, раздавался звонок в дверь, появлялся Симонов в своем обычном черном вязаном свитере, с трубкой, которую он посасывал, но не курил, в знак уважения к некурящему хозяину, проходил в кабинет, и там начинались долгие беседы; точнее, отец рассказывал длительными периодами, а Симонов оставался внимательным и чутким слушателем, который, как опытный газетчик, подбрасывал острые вопросы. У меня до сих пор в архиве хранятся записи этих бесед, черновая устная книга «Сорок пятый». Симонов умел «заводить» отца, который, правда, был сам человеком увлекающимся, темпераментным, открытым к диалогу. «А вот что, Иван Степанович, ответил вам Сталин на ту вашу просьбу о помощи, когда в начале октября сорок первого года обескровленный, не имевший резервов Западный фронт вот-вот мог рухнуть под ударами немецких войск?» И откровенный ответ – видимо, давно отец носил его в себе. Он доверял этому уравновешенному, рассудительному и хорошо осведомленному человеку. Беседовали о прошлом и во время обедов, ужинов, за чаем. Симонов, наверное, откладывал в памяти и что-то для себя, для своих будущих книг. Уже после смерти писателя вышла книга «Глазами человека моего поколения», большой ее раздел – беседы с маршалом Коневым.
Мемуары отца, подготовленные для «Нового мира», под названием «Сорок пятый» незадолго до его семидесятилетнего юбилея вышли в Воениздате отдельной книжкой. К этому юбилею большой друг отца писатель Борис Полевой придумал подарок, остроумно подчеркнув обращение отца к новому для него делу, созданию мемуаров. Это был коллаж на листе бумаги: фотопортрет отца в рясе, в шапочке монаха-летописца и с гусиным пером в руках. Он изображен с огромным фолиантом с надписью «Мемуары», а в уголке картинки – вешалка с наброшенным маршальским кителем и сиротливо приткнутым щитом и мечом.
Подарок Полевого, конечно, был знаковым: боевой маршал взял в руки перо. В книге «Сорок пятый» действительно было что-то от хроники, «летописный» намек Полевой подхватил верно. Например, события, связанные с подготовкой и проведением Берлинской операции, описаны по дням. Но в книге отца многое и от записок – в ней есть эпизоды о молодых годах, о революционной романтике, о службе в Нижнем Новгороде, множество живых деталей о друзьях-товарищах, портреты тех, с кем довелось встречаться на фронтовых дорогах.
