Следуя свои застарелым привычкам, я из дому вышел, чтобы сделать пару затяжек свежим воздухом, да и размять ноги в придачу. Не прошло и пяти минут, как удобная лавочка напротив песочницы позвала меня к себе. Я недолго противился воле божьей, уступил и занял своё место.
Не ради любопытства, а пользы для принялся разглядывать кипящую вокруг жизнь. Люди шли, бежали, плелись, спешили, смеялись, молчали. А вот и дама с суетливой собачкой, которая совала свой нос повсюду. Что-то ей понравилось около мусорного бака, и она оросила его. Собачкина дама не предала этому никакого значения и безнаказанно скрылась за углом.
Погода была прекрасная, сэры. Голубое небо. Солнце убегало из страны куда-то на запад. Сморчковое моё лицо обдувал ветерок.
Сижу смиренно, не привлекая внимания юных созданьиц. Надо признаться, что иногда я улавливал слова проходящих и среди этих слов встречались: «коррупция, конец света, ДТП и другие пошлости».
Вдруг какой-то субъект расположился на другом краю лавочки. Субъект как субъект. Слегка расхристанный, без шевелюры. Место для него было освещено лучами солнца. Я сделал вид, что не обратил на него внимания. Это небрежение к уже состоявшейся личности обеспокоило, я это заприметил, его превосходительство. И тут я услышал.
– Завтра конец света.
– В котором часу?
– Прямо с утра.
– Что за спешка?
– Это давно предсказано.
– Опять Нострадамус из Салона, городишка в Провансе?
– Ты знаешь, какая самая лучшая книга?
– Коран.
– Сам ты Коран. Библия. Би-бли-я! Вот там всё и сказано.
– Мусульмане, буддисты, иудаисты библию не читают.
– Светопреставление для них как снег на голову?
– Бог всех любит.
«Да», подумал я. «Бог наказывает тех, кого он любит». Я представил себе, что будет завтра утром. Гавриил вострубил во трубу, высеребренную и возвестил о начале светопреставления. Разверзлись хляби небесные, сверкнула ужасающая молния, и раздался оглушительный гром. Земля развалилась, прямо на космос вылилась вся лава. Все энергоносители вместе с трубами большого диаметра захватил Вашингтон. У меня даже мурашки побежали по спине и скрылись где-то в области копчика.
– Где вы собираетесь укрыться во время светопреставления, спросил я, составили вы уже завещание?
– Да пошёл ты!
Проповедник оказался грубияном. Бог его обязательно накажет. Но тут я вспомнил рассказ Льва Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет». Не успеет, подумал я. У него сейчас много забот в связи с организацией проведения светопреставления, чтобы заниматься с пошляком-библиофилом.
Но я оказался неправ. В ту сторону, где сидел пророк продвигалось возмездие. Великий и могучий язык онемел. В нём не было подходящих слов, ни достаточно развитой грамматики, чтобы описать явление. Придётся использовать резервы. К проповеднику приближалось чудище. Оно было огромно, обло, озорно, стозевно и лаяй. Я утвердился во мнении, что всё начнётся прямо сейчас. Я с тоской посмотрел на песочницу, в которой три карапуза воздвигали куличики. «Неужели всё кончено?!», возопил я. Мысли стали растекаться по древу, но были беспомощны, постепенно слабея, чтобы погаснуть навсегда.
– Господи, спаси и помилуй! Не удержался я., и он услышал мою молитву. Наступившую мёртвую тишину нарушил глас, возопивший откуда-то сбоку.
– Паша, Агриппа, я достал сто рублей! Чудище остановилось в одном шаге от предсказателя!
– А, Петруха, это ты? А мы с Агриппой думали, что ты решил нас бросить!
Несуразность и нелогичность были налицо. Всесокрушающая Агриппа натолкнула на непреодолимую преграду – пустотелая голова и пустопорожний желудок отступают перед жаждой утоления.
Пророк распрямился: покинул насиженное место, бросил на меня испепеляющий взгляд и присоединился. Вся кавалькада ринулась в направлении магазина шаговой доступности. Перед тем как ретировался пророк, исполнившись волей божьей, возглаголил:
