Глава 1
В кабинете отчима пахло дорогими
вишневыми сигариллами и «Метаксой» –– вонь этой семизвёздочной
коньячины вряд ли когда-нибудь сотрётся из моих обонятельных
рецепторов. В своё время по глупости и по причине дурного
настроения из-за проваленного экзамена в ГАИ на вождение я вылакала
в одно лицо целую бутылку, хреново мне в следующие дни было
настолько, что белому другу не позавидовал и самый последний
бомжара; экзамен я потом, конечно, сдала, но с того времени только
от одного запаха этой недешёвой бурды меня не только подташнивает,
но и в глазах моментально возводятся хороводы из семиконечных
маленьких звёздочек. Фу, аж перекурить захотелось.
Сглотнув тошнотворный комок,
хлопнула дверью, обращая пристальное внимание на подозрительно
бледную маму, старательно мнущую широкие плечи упырём
нахохлившегося отчима, какого я с завязки отношений этих двоих и по
сей день про себя, а иногда и не про себя, называла sugar daddy.
Вот такая я стерва, чем и горжусь. Хех.
— У нас назревает конец света?
— Присядь, Анна, — холодно просит
отчим, указывая на противоположное от стола кресло. Мягко
отстраняется от рук мамы, перехватывает и целует кончики её
пальцев. Да, наш шуга-дедди тот ещё романтик, но он только с мамой
такой. Со своими партнёрами, в том числе иностранными, и уж тем
более с подчинёнными мистер Эварт –– зубастая смертельная акула.
Хорошо, я в коммерции ни черта не понимаю, и отчиму в голову не
придёт заманить меня в свой строительный бизнес. Прекрасно он знает
о моих планах стать хорошим фармацевтом в какой-нибудь уютной
аптеке с лицензией изготовления лекарств на заказ; ковыряться в
ступках и толочь таблетки –– мой фетиш.
Исполнив просьбу, вопросительно
поглядываю на родителей, шестое чувство подсказывает: от
услышанного в восторг я не приду.
— Ну, будем молчать, или кто-нибудь
скажет мне, в чём дело?
Мама нервно косится на шуга-дедди,
тот не менее нервно теребит свои графитовые по-немодному длинные
лохмы и наконец размыкает пухловатые для мужчины губы, изрекая:
— Если коротко и по-взрослому, Анна,
мы на пути к полной заднице.
Мама возмущённо открывает рот, сопит
недовольно, но молчит. Мама –– ярая поклонница классики, бранные
слова не просто отрицает: будь её воля, она каждому матершиннику
окропляла рот святой водой, а затем собственноручно вымывала тот с
мылом, и мне в том числе, точнее мне-то особенно, ведь я ещё тот
фанат русской брани и вообще bad girl. Это меня так шуга-дедди
величает, ага, у нас с ним обоюдная духовная связь с десятого
взгляда, первые десять я старательно пыталась выдворить
понаехавшего иностранца из дома, причём конкретно такого
понаехавшего. Не получилось, морально он оказался сильнее, пришлось
смириться. Но я не жалуюсь.
— И в чем это заключается?
Отчим мрачнеет, стискивает пудовые
кулаки.
— Что, нерасторопные миньоны
оплошали с последним заказом? — Судя по переменившемуся лицу дедди,
я угадала. Выпучиваю глаза: — Правда?!
— Не совсем, всё, что тебе нужно
знать, –– наша компания влетела на крупную сумму человеку, с
которым шутить очень опасно. Речь идёт об очень большой сумме в
пару кейсов зелёных, Анна. Мне неприятно такое говорить, но нам с
твоей мамой придётся на какое-то время спрятать тебя.
— Воу, серьёзно? — таращусь то на
дедди, то на маму, надеясь: сейчас пыхнет салют и мне скажут, что
надо мной пошутили. Вот только выражения лиц говорят об обратном. —
В смысле «спрятать»? Куда?! Только не говорите, что собираетесь
«спрятать» меня за какой-нибудь каменной стенной в виде
взамужества на денежном
мешке, чтобы надыбать тот самый километр пачек зелёных! Вот это
будет, млять, совсем не смешно!
