Прошёл дождь. Последние капли падали с оголённых ветвей ивы в остывающую осеннюю реку. Некрасивая, измятая ветром желто-бурая трава по всему берегу отталкивала всякое желание расположиться для рыбалки. Но блаженные воспоминания о подрагивающем поплавке на водной глади преодолели весь неуют и сырость осеннего утра.
Рогнеда прислонила удилища к стволу ивы, сняла рюкзак и аккуратно достала из него складной стульчик, свёрнутый синтетический непромокаемый коврик, банку с червями и дождевик на тёплой подкладке.
Облачившись в дождевик, положив коврик на разложенный стульчик, она отошла к соседним кустам, чтобы вырезать две рогатки под удилища. Нож ей давно подарил вор-рецидивист Саша, которого она защищала в суде лет десять назад. В буйном хмелю он отрубил голову своему бывшему товарищу по зоне.
Рогнеда вспомнила, как его привезли в отделение милиции, куда её сразу вызвали для проведения первого допроса. В диких Сашиных глазах играл возбуждённый радостный огонь. Он был в состоянии какого-то странного экстаза, и весь, казалось, пах горячей человеческой кровью. Этот сладковатый запах преследовал её во время всего допроса, хотя на новоявленном убийце не было ни единой капли крови. Одежду с Саши успели снять для проведения экспертизы.
Её передёрнуло от слишком яркого воспоминания. Вырезав довольно ловко пару рогатин, она вернулась к выбранному для рыбалки месту. Привычно отладив глубину на леске, насадив червей, приладила удилища на рогатины и принялась наблюдать за поплавками.
Ветра не было. И, хотя небо угрожающе серело, новый дождь не начинался. Самое её любимое время – северная середина осени. В такие дни она предавалась созерцанию жизни, размышлениям о мире и собственной судьбе в нём. Это время, казалось, придавало ей каких-то тёплых внутренних сил, очищало от внутренней накипи и наполняло спокойной силой. Особенно на рыбалке.
Рыбачить она научилась от своего отца, историка и археолога, который был заядлым рыбаком и нередко брал её, маленькую девчонку, с собой, освобождая любимой жене время для собственных забот. И это непривычное имя Рогнеда дал ей тоже отец, долгое время изучавший историю варягов. Мама встретила это предложение с недоумением, но из любви и уважения подчинилась мужу. Потом все привыкли к этому имени, и сама Рогнеда, и её одноклассники. Никакие прозвища к ней не приклеивались. И это странное имя за всю жизнь ни разу не принесло ей ни одного неприятного момента.
Отец и мать погибли пять лет назад в автомобильной аварии, когда пьяный водитель КАМАЗа почти ничего не оставил от их автомобиля на ночной пустынной дороге. Он заснул за рулём и выехал на встречную полосу. Рогнеда не опознавала их в морге и не была на похоронах, которые устраивал старший брат отца Пётр.
После известия о гибели родителей она просто слегла без всяких симптомов и от непонятной слабости не могла поднять даже руки. В таком состоянии Рогнеда пролежала ровно неделю, потом встав, как будто ничего такого с ней не было, вернулась к обычным занятиям. О том, что не была на похоронах, никогда не жалела. Может быть, поэтому родителей, как умерших не воспринимала. Они всегда были в её сознании живыми, просто уехавшими куда-то далеко.
Не проходило дня, чтобы Рогнеда не беседовала с ними, вернее, чтобы не приносила каждый прожитый день перед их любящие родительские глаза. Они были для неё мерилом всего, её второй совестью и прощением не всегда благовидных поступков, мыслей и слов.
Она всю жизнь пыталась построить семейную жизнь по примеру своих родителей. Но за три неудачных замужества ей этого сделать так и не удалось. Потом только она поняла, что супружеская пара её родителей – огромная редкость на земле. И с каждым годом всё сильнее она осознавала, что вытащила счастливый билет – родиться дочерью в такой семье.
