Если невеста ушла к другому, неизвестно кому повезло.
Возвращение домой одним приносит радость, другим разбитые мечты. Где бы ты ни был, если тебя ждут, не всё потеряно. Есть ради чего просыпаться по утрам, о ком думать бессонными ночами, на что надеяться.
Когда над головой свистят пули, теряешь друзей, с которыми свела судьба и война, обязательно нужен якорь, удерживающий в этом мире. Воспоминания об улыбке любимой, её глазах, сверкающих подобно изумрудам, помогали не сойти с ума, когда было чертовски тяжело. И наверное хорошо, что письмо где-то затерялось. Иначе каждая пуля могла стать роковой.
Сокол предполагал, что «затерялось» письмецо намеренно. Командир берёг каждого бойца. Вот только и он не заговорённый. Хороший был мужик. Правильный. Смелый. И много таких же смельчаков полегло на далёкой чужой земле. Тех, кого дома ждали, любили и по ком теперь льют горючие слёзы.
А Соколов выжил. Он перечитывал полученную весточку о том, что невеста его не дождалась. Выскочила замуж за другого. Просила понять и простить. Девка она молодая и не готова ждать его вечно. Годы идут. Лучшие её годы. Так и написала. Честно.
Мужчина смял многострадальный листок и тяжело вздохнул. В последнем бою он тоже схватил ранение. Лёгкое. Но от строк, сообщающих о расставании, больнее. Предательство. У него есть вкус. Горький такой. Противный.
Нина Ромашова сменила фамилию. Стала чужой женой. Вот так просто. Будто и не было меж ними любви. А ведь он любил. Сильно. И готов был всю жизнь с ней душа в душу. Деток хотел. Особенно теперь, когда понял как близко смерть ходит и как мало от человека зависит. Не договориться со вздорной старухой с косой. Она решает перекрыть кислород или пущай человек ещё подышит.
— Не кисни, Илюх! Всё у нас будет пучком. Молодые, живые, даже почти целые. Это главное. Поглощаем кислород. Прилетим и в госпиталь определят. Там сестрички в белых халатиках. Ух! — Пытался подбодрить Санёк. Пусть и гоняли их в хвост и гриву, а Болотов всё равно здоровее всех. Будто с поварихой какой сдружился. Если бы таковая имелась, Сокол бы знал.
— Тебе лишь бы по бабам… — Спокойно ответил Илья, но на душе скребли кошки.
— А чего? Я, знаешь ли, не евнух! В полной боеготовности! — Гоготнул приятель.
— Дайте вздремнуть, черти. — Прохрипел Медведев.
— Э-э-э-эх! Кому что, а тебе лишь бы посопеть в две дырочки.
— Да хоть в три, маньяк! Смотри, чтоб от твоего взгляда дикого и фантазий разгулявшихся, все сестрички не разбежались.
Сегодняшнее утро отличалось от других. Сокол летел на Родину. В отличие от него, боевые товарищи его холосты и сердца их не раскурочены вестями с родной земли. В их руках нет конверта, окраплённого кровью с весьма ясным содержанием. Окончательная точка и никакого многоточия.
Если вышла девушка замуж, тут уж без вариантов. Беда в том, что Нина не была просто девушкой. С её именем на устах Сокол засыпал и просыпался. Первая мысль о ней, а уж потом обо всём остальном. Всегда.
Они знали друг друга с самого детства. Много всего пережили вместе. Из детского дома вышли. У Ильи с ранних лет инстинкт защищать её появился. Сколько раз по зубам получал, рёбра ему ломали и кровью плевался, но девчонку в обиду не давал. Знал, сдохнет, но Ромашку, как ласково он её называл, никто не тронет. Его она от макушки до пятушек.
Мужчина прикрыл глаза и причиняя себе ещё большую душевную боль вспоминал её красивые светлые волосы, которые любил пропускать сквозь пальцы. Они на солнце светились, будто нити золотые. А глаза колдовские. Приворожила его словно ведьма и бросила.
От усталости и какой-никакой потери крови, Сокол провалился в сон. А проснулся от того, что их лихо тряхнуло. Самолёт терял высоту. Неужто подбили? Быстро сориентировавшись в пространстве, мужчина нырнул в кабину пилота.
