Автобус медленно двигался по узкой горной дороге следом за БТРом, на котором сидели солдаты в с автоматами и внимательно смотрели по сторонам. В салоне автобуса было пыльно и очень душно, хотя все окна открыты.
Двадцатилетняя Кира Самойлова – недавняя выпускница медучилища проработала медсестрой всего полгода, когда ей предложили поехать с бригадой медработников в Афганистан. За месяц до этого она сама ходила в военкомат и написала заявление о желании служить в горячей точке. Конечно же она знала, что сейчас здесь идет война, и советские солдаты воюют и погибают, но все же решилась.
Самой главной причиной, по которой Кира согласилась поехать работать в Афганистан– это то, что она очень хотела стать хирургом, операций, и собиралась поступать в мединститут. Еще, конечно же, платили намного больше.
После окончания медучилища ей, как сироте, временно дали комнатку в двухкомнатной коммунальной квартире. Ее соседка по квартире – пожилая женщина, имеющая неизвестно сколько кошек, и вся квартира, в том числе и Кирина комната, пропитались такими резкими запахами, что там невозможно жить.
Кира оставила затею сделать ремонт своей обшарпанной комнаты и обставить ее хоть какой-нибудь мебелью.
Помочь ей было некому, отца она не знала, а когда умерла мама, Кире было 5 лет. Родственников не нашлось, хотя бабушка – мать отца на тот момент была жива, как ей позже сказали. Девочку отвезли в детский дом, а по окончании учебы выделили эту убогую комнатку в обшарпанной двухэтажке, видимо, еще дореволюционной постройки…
И вот сейчас девушка тряслась в маленьком душном ПАЗике с жесткими сидениями, который вез ее из Кабула в военный гарнизон, где ей предстояло работать медсестрой. На горной каменистой дороге автобус подбрасывало так, что сумки летали по салону, а люди, в основном медработники, не удержавшись за поручни сидений заваливались друг на друга.
– Эй, друг, потише на поворотах, – прозвучал громкий мужской голос в салоне автобуса, – не горшки везешь.
– Не могу потише, нельзя отставать, здесь вам война, а не шашки-бирюльки,– крикнул молодой водитель в военной форме, повернувшись и стараясь разглядеть недовольного, но встретив испуганные янтарного цвета глаза светловолосой худенькой девушки, и желая подбодрить ее, подмигнул и добавил с улыбкой, – Ничего, прорвемся!
Дорога вела круто в гору, и мотор автобуса натужно ревел, перекрикивая гул БТР. Вдруг резко остановились. Кира еще не успела понять, в чем дело, как увидела, что водитель, который ей подмигивал пять минут назад, как-то неудобно завалился боком на руль, уткнувшись головой в лобовое стекло, и услышала короткие автоматные выстрелы. Кто-то крикнул:
– Быстро все из автобуса!
Девушку подхватили сильные руки и буквально вытолкнули из салона. Она упала на землю, больно ударившись о камни и стала вместе со всеми отползать, сама не зная куда, разодрав в кровь колени. Липкий страх смерти заставил ее прижаться к земле и лежать тихо-тихо, укрыв голову руками. Вдруг вспомнилась картина из детства: мама с ней, четырехлетней девочкой на руках, пряталась за занавеской у печки от пьяного отца – дебошира и просила дочку, прикрыв руками ее рот: «Затаи дыхание, доченька». В своей семье и в детском доме Кира жила, затаив дыхание.
И сейчас она затаила дыхание, чтобы не умереть от громких взрывов снарядов, криков и страха.
Люди не понимали, откуда стреляют, как и где лучше укрыться, потому что вокруг были голые горы, и поэтому подчинялись молча коротким и отрывистым командам, которые доносились откуда-то сверху.
Когда стрельба немного стихла, Кира подняла голову, которую прикрывала руками, отряхнула мелкие камни и песок с рук и головы и увидела недалеко солдата. Совсем мальчишка, такой же, как и она с бледным испуганным лицом. Он смотрел на Киру черными, как бусинки глазами, в которых девушка увидела мольбу о помощи.
