– Нам нужна Кира, – строго сказала следовательница, уперев руки в боки. – Все объяснения будут потом, сейчас я не могу тебе ничего сказать, Егор.
– Проблема в том, чтобы её найти? – уточнил я.
– Если бы в этом не было проблемы, я бы тебе об этом не говорила! – строго ответила следовательница.
Я быстро смекнул, что она сейчас пытается говорить со мной с позиции официального лица. Очень удобно, кстати, когда нужно включать режим шерифа. А, как известно, проблемы индейцев шерифа не волнуют. Соответственно, Курочкина всерьез полагала, что, активировав такой режим, она сведёт на нет моё любопытство и желание задавать вопросы. Ну уж нет, со мной у неё такие штуки точно не пройдут. Об этом я следовательнице сразу чётко и сказал.
– Давай в игры играть не будем, – сухо бросил я. – Мы всё-таки два взрослых человека. Я, как и ты, могу включить свой режим: ничего не знаю, моя хата с краю.
– Это как? – изумилась Курочкина.
– Так, что я тоже могу просить тебя работать по регламенту. Оформляй вызовы, бумажки исписывай почём зря… но, как ты понимаешь, в таком формате разговора у нас не выйдет.
Надеюсь, что следовательница меня услышит. Она нахмурила бровки, переваривая сказанное, а я, чтобы усилить эффект от своих слов, добавил:
– Давай ты скажешь, зачем тебе нужна Кира, что вообще происходит – и тогда я подумаю, как смогу тебе помочь.
Курочкина ещё сильнее нахмурила брови.
– Егор, ты, конечно, уже отличился, получил грамоту от моего начальника, но ты – прежде всего гражданский, а есть некоторые вещи, которые гражданским знать не надо, – вынесла она свое заключение.
– Так я у тебя и не выпытываю, это ты подошла ко мне. Я ведь могу сказать, что оказался здесь случайно и знать не знаю, что это за паренёк тут бегал, – я решил не отступать.
Курочкина помолчала, и я поймал себя на мысли, что она воспринимает мои слова как попытку на неё надавить. Зря, я лишь предлагал сделать наше сотрудничество наиболее продуктивным. Но слышать следовательница не хотела, а насильно мил не будешь. Наконец, она пришла к выводу, что таким макаром каши со мной не сваришь, потому что я буду продолжать гнуть свою линию. Что-то мне подсказывало – проблема следовательницы происходила от банальной женской ревности, которая довлела над всем остальным. В том числе над холодным разумом.
– Ладно, Егор, всего тебе хорошего, можешь и дальше вести себя, как круглый идиот, – выдала Курочкина и собралась уходить.
Я ей препятствовать не стал, хотя и подметил, что именно этого она и хочет. Вообще любопытный способ выбирают многие женщины – пойти ва-банк, обострить ситуацию… только мало кто думает, что закончиться это может не так, как того бы хотелось. В этом случае следовательница явно рассчитывала, что я попытаюсь её остановить. Однако делать я этого не стал, и, пройдя несколько шагов, Курочкина остановилась сама и резко развернулась на каблуках. Она прищурилась и посмотрела на меня внимательно.
– Ты ведь знаешь, где она? – зло прошипела она.
– Не знаю, а если бы и знал, то не стал бы тебе говорить, ты же мне не говоришь. Какие-то вселенские тайны строишь.
– У тебя были эти… снимки, – прорычала следовательница.
Я впервые видел её такой озлобленной. И как мне показалось, дело тут уже не в ее вредности. Видимо, это дело для Курочкиной имело особую важность. Но даже если так – я ведь назвал ей условия, при которых готов продолжить наш разговор. Так что пусть она хоть обрычится, на попятную я идти не собирался. К тому же я действительно, хоть и знал, где сейчас находится Кира, сдавать её милиции не собирался, пока сам не разберусь наверняка, что происходит. А снимки – снимки действительно любопытные, и вопросы по ним могли возникнуть… странно, кстати, что следовательница до сих пор не опросила главного редактора. Хотя, может, и опросила, не исключаю, что она попросту со мной блефует.
