Говорят, что поздняя весна – лучшее время для посещения
Брюсселя. Город утопает в свежей зелени парков, голубое небо
по-особенному пронзительно чисто, разморенные ярким майским солнцем
люди сидят на пешеходных улицах центра, поглощая морепродукты и
горячие вафли, пряный пунш и вишнёвый крик льются рекой, трюфели
буквально тают во рту, а многочисленные кафе и пабы не закрывают
своих дверей сутками. Здесь безопасно почти везде – не считая
арабских районов, – но ведь никто не собирается гулять по ним
ночами…
- С вас сорок евро.
- Сколько!? – возмущаюсь я, оборачиваясь к таксисту.
- Сорок евро, - спокойно повторяет он.
В его голосе слышится явный восточный акцент. Кажется, турецкий.
Но что поделать, я не владею ни немецким, ни французским, а здесь,
по странному стечению обстоятельств, люди оказывают удивительное
пренебрежение к английскому.
- Это грабёж! – четко, по слогам произношу я, но всё-таки лезу в
сумочку за кошельком и отсчитываю купюры. – Грабёж! – уточняю я,
прежде чем с неохотой отдать таксисту наличные.
- Да-да, - соглашается он, видимо, желая, чтобы я быстрее
убралась из его машины, но я медлю.
- Как вас зовут?
- Ариф, - отрывисто произносит он, и я не понимаю, то ли это его
прозвище, то ли настоящее имя. Звук «р» выходит раскатистым, ещё
более усугубляя акцент.
- Так вот, мистер Ариф…
- Месье, - поправляет он меня.
- Месье Ариф, - практически рычу я от злости, - вы нарочно
кружили по городу!
Он издаёт возмущённый вздох и наклоняется ко мне, почти нарушая
личное пространство, но я упрямо не отстраняюсь ни на сантиметр.
Чувствую запах дорогого одеколона и крепких сигарет. Ещё бы, драть
по сорок евро за одну поездку, он себе и на виллу в горах легко
заработает!
- Вы первый раз в нашем славном городе? – Его усы смешно
двигаются, когда он разговаривает, но я не замечаю этих деталей,
слишком возмущённая, чтобы веселиться.
- Д-да, - заикаюсь я.
- Тогда ещё десятку за экскурсию. – Он протягивает мне ладонь,
вызывая новую волну возмущения, но я хитро улыбаюсь и снова лезу в
сумочку, делая вид, что ищу мелочь, и вместо десятки кладу ему на
руку мятную карамель из самолёта.
- Приятного вечера, месье Ариф, - желаю я и как можно изящнее
вылезаю из тесной малолитражки.
Мой грабитель-таксист уже копается в багажнике, рядом со мной на
проезжую часть шлёпается тяжёлый чемодан.
- Не стоит утруждаться, - бормочу я, наблюдая, как машина
скрывается за поворотом. – Спасибо, что помогли, я бы добавила ещё
десятку за услуги носильщика.
Топнув каблучком, я наклоняюсь и щёлкаю кнопкой на выдвижной
ручке чемодана, удлиняя её. Маленькие колёсики весело крутятся,
стуча о гладкие камни брусчатки. Солнце уже почти скрылось за
невысокими крышами домов и далёкими макушками вековых деревьев
фламандского леса, и его последние лучи ласково гладят
тёмно-золотистые буквы над входом в отель.
«Бентли». Четыре звезды. «Ваш отдых – наша забота», - написано
на боковой витрине.
Я придирчиво оглядываю здание. Оно совсем небольшое и парадный
вход вовсе не выглядит парадным, да и, по чести, до четырёх звёзд
заведение не дотягивает. Впрочем, не буду судить по «картинке».
- Проклятый Джеймс, - бормочу я, приближаясь ко входу. – В
следующий раз сам полетишь добывать контракт.
Я прекрасно знаю, что это ерунда, ведь переговоры – моя работа,
а работа Джеймса, моего босса: переговоры о переговорах. Вот такая
странная странность. Он говорит мне: лети туда-то, и я лечу
куда-то. Потом он звонит и просит притормозить где-то, и я сдаю
обратный билет, бронирую в турсервисе аэропорта номер в отеле в
(по-видимому, всё-таки так и есть) арабском районе, трачу
сорок евро и одну мятную карамельку на катание по городу, веду не
совсем приятный и совсем невежливый диалог с наглым таксистом, и
как итог: оказываюсь у закрытых дверей гостиницы. Естественно,
никакие швейцары не спешат мне на помощь.
