Титры: Окопы немецких войск на окраине Сталинграда, декабрь 1943
Два солдата в немецкой форме сидят, прислонившись к окопной стенке.
НЕМЕЦКИЙ СОЛДАТ (на лице некоторая несерьезность, по-немецки, в русской версии фильма – субтитры): Послушай, Арманд, сейчас – носом чую, начнется артподготовка, потом пойдут танки, за ними – пехота на лыжах, чтобы взять нас красиво. Они наверняка точно знают, что у нас уже нет орудий и почти нет патронов. Ты что предпочитаешь, смерть или плен?
АРМАНД ФРИЦ (парень лет 25, симпатичный, черняво-французистый, правильные черты лица, нос прямой, без горбинки): У меня полторы обоймы, расстреляю, а там посмотрим.
СОЛДАТ: Арманд, я бы на твоем месте сразу бросился под танк, чем попасть в плен.
АРМАНД: Это еще почему?
СОЛДАТ: Если тебя возьмут в плен, только из-за твоей фамилии русские над тобой будут издеваться долгие годы, как цыгане медведя по ярмаркам водить! (Коверкая русский язык) Фритс, здавайтса! Фритс капут! Фритц балшой гавнук! (С некоторым нервным оттенком, по-немецки): Тебе перевести?
АРМАНД: (По-немецки, русские субтитры) Не надо. Гюнтер. Давай перед этой атакой я тебе кое-что скажу. Только очень откровенное. Серьезное. Я расстреляю свои полторы обоймы, только не в русских, а вот в эту стенку. Ты немец, я француз. Но мы ходили с тобой в атаку на русских, когда нашим парням головы сносило, а сейчас сидим здесь и ждем атаки русских, когда нам башку снесет. Не ты меня забрал в армию и послал воевать с русскими, а Гитлер. Но – поверь мне! Я только сейчас это понял! Я, дурья башка, думал, что я воюю за Эльзас. Он – и французский, и немецкий! Но нет, Гюнтер, нет! Время Эльзаса – впереди! Оно еще не настало! Мне плевать на все! Я больше не хочу воевать. Я не трус. Я два года воевал как все. Но сейчас я понял: эта долбанная война – не за Германию, – только за Гитлера. Россию нельзя победить, напасть на Россию – это идея сумасшедшего! Их не перебить, их много и они закалены, как сталь. Всю Россию не пройти, она слишком большая, слишком непонятная. Россию нельзя понять, и поэтому нельзя победить. Я не сумасшедший. Пусть русские берут меня в плен. Пусть ты пустишь мне пулю в лоб. Мне все надоело.
(Арманд расстреливает весь рожок своего «Шмайссера» в стенку окопа).
Спецлагерь Рада, близ Тамбова. Большой барак с двухэтажными нарами
ТИТРЫ: Лагерь Рада под Тамбовом для военнопленных-французов, октябрь 1945 года.
(Камера обводит ряд двухэтажных кроватей, тускло горит лампочка, кто-то спит. Кто-то беседует, кто-то штопает носки, кто-то что-то пишет в маленькие листки. Арманд лежит на кровати нижнего яруса, закинув руки за голову. К нему подходит человек, говорит по-французски; в русской версии фильма – субтитры).
ЗАКЮЧЕННЫЙ-ФРАНЦУЗ: Арманд, что ты наделал?
АРМАНД: Я дал по морде сволочи.
ЗАКЮЧЕННЫЙ: Охраннику!
АРМАНД: Он вольнонаемный. Даже по их правилам ему не по чину воровать. Тем более – продукты. Тем более у голодных.
ЗАКЮЧЕННЫЙ: Он русский!
АРМАНД: Он вор.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Все русские воры!
АРМАНД: Далеко не все.
ЗАКЛЮЧЕННЫЙ: Почти все наши скоро поедут домой. А тебя в лучшем случае навечно сошлют в Сибирь.
АРМАНД: Я давно мечтал там побывать.
(Входит охранник с погонами старшины. Смотрит в листок. Кричит)
– Арманд Фриц, на выход!
ТИТРЫ: Степной лагерь ГУЛАГа (Особый лагерь №4), Лагерное отделение №3 близ поселка Кенгир, Казахстан, весна 1954
Вид с воздуха на бараки Лагерного отделения №3 Особого лагеря №4 близ поселка Кенгир. Пролет на вертолете или самолете с камерой так, чтобы был понятен простой план Лагерного отделения №3: четыре зоны, разделенные между собой высокими (4-метровыми) заборами с рядами колючей проволоки сверху. Такой же, как внутренние, общий внешний забор. Общая предзона вокруг всех четырех зон. Далее – обход с камерой лагеря. В первой и второй зоне (Лагпункты №3 и №2) – мужчины, далее – хозяйственный двор со складами, кухнями, мастерскими, кучами бревен, тачками… Должно быть понятно, что это хоздвор, далее – четвертая зона (Лагпункт №1) с бараками, где одни женщины, некоторые – с детьми. К Лагпункту №3 пристроено мрачное каменное здание Лагпункта №4 – внутренней тюрьмы с штрафными изоляторами и кабинетами местных следователей… Это поздний вечерний час, солнце заходит за степь, следовательно, заключенные не на работе, они вернулись с комбината и других работ, их много повсюду…
