Часть I. Глава 1. Дэн Скалли
Капитан сказал, что мне надо убраться. Он дал четверть часа на сборы. Я взял все самое необходимое, то, что первым пришло в голову. Места в багажнике оказалось не так много, чтобы вместить тренажер для мышц ног: я подумал о нем первым, ведь голос раздался в тот момент, когда я переступил со сто восьмой ступеньки на сто девятую.
– У тебя пятнадцать минут. Если не успеешь – они расправятся с тобой, – сказал Капитан, и я оборвал провод наушников, обернувшись.
Он всегда появляется без предупреждения. Будь-то поздняя ночь, когда я переставляю книги с алфавитного порядка по цветам, или же раннее утро, за завтраком, когда я оставляю на плите кофе и выбегаю из квартиры. Ему знакома моя наивность, стоит в дверь постучать, как я, не посмотрев в глазок, поворачиваю замок и открываю. Если бы Капитан не предостерег меня, случилось бы что-то плохое, люди в костюмах ворвались бы в мой дом, приехав по вызову Кэт, жалкой старухи, от которой несет, как она утверждает, кошачьей мочой, но я-то знаю, что это ложь. Маразматичка набирает короткий номер всякий раз, стоит дыму просочиться сквозь стены, и в мою дверь начинают стучать. В плохие дни мое тело опухает, набивается камнями, и я не могу пошевелиться. В дверь стучат так громко, что Капитан злится и держит меня в углу, чтобы я не подошел к двери в тот момент, когда ее будут ломать. Он заботится обо мне. И я делаю все, чтобы не разочаровать его.
Сегодня, когда голос Капитана просочился сквозь рев тяжелого рока, я понял, что дело плохо. Никогда еще мне не доводилось слышать крик, пробирающий до костей. Я бросил степпер к входной двери, чтобы не забыть о нем. Занятия спортом успокаивают. Монотонные движения смежные с ритмичной музыкой отвлекают от дурных мыслей. Я делают три-четыре подхода в день: первый – после завтрака, когда предстоит выйти на улицу. Я люблю прогулки, стараюсь совершать их ежедневно с первыми лучами солнца, чтобы избежать встреч с прохожими. Ко второму подходу я приступаю после обеда, стараюсь пройти как можно больше ступеней на бесконечной лестнице и броситься в постель без сил, проспать до самого вечера. Это удается крайне редко, поэтому сразу после пробуждения я надеваю кроссовки и начинаю с первой ступеньки, после чего включаю телевизор и готовлю ужин. Четвертый подход случается тогда, когда телепередач и попкорна не хватает, чтобы заснуть.
Сегодня все кончилось на третьем подходе. Капитан подсказал, что все сбережения и документы лежат в шкафу, между голубым и желтым полотенцем. Я часто бываю рассеянным: падаю, забыв завязать шнурки; меняю по две пары трусов в день, не купив туалетную бумагу. Капитан помогает мне, рядовому, как он ласково называет меня, но даже его стараний не всегда достает.
Проехав несколько десятков километров, я вспомнил, что оставил в духовке ужин. Я забыл приправить куриные ножки, завязав пакет для запекания. Капитан был так строг, начал обратный отсчет сразу после предупреждения, и все, что я слышал, было:
– Двенадцать. Одиннадцать. Они приближаются. Десять.
Порой Капитан повышал голос, подстегивая мою нерешительность, когда я выбирал между электрической зубной щеткой и обычной, черной зубной нитью и белой. Я сваливал вещи в рюкзак, на дне которого растаяло масло, какое я забыл, придя из магазина, положить в холодильник. Когда место кончилось, стал набивать карманы, штанины, хватать все под мышку.
Капитан сказал:
– Три.
В это время я спустился к машине и трясущимися руками пытался вставить ключ в багажник. Солнце давило на меня яркими лучами, прохожие косились, угрожая всем своим видом. Я чувствовал, что они что-то знают, хотел наброситься на них и выпытать наконец все, чтобы они оставили меня в покое, но Капитан не позволил.
